Обеспечение равенства женщин в доступе к ресурсам и к возможностям распоряжаться ими имеет основополагающее значение для достижения гендерного равенства и расширения прав и возможностей женщин в агропродовольственных системах. Обеспеченные права на земельные и водные ресурсы и скот способствуют расширению экономических возможностей сельских женщин и их полномочий по принятию решений в отношении производственных активов и доходов домохозяйств, а также повышают их невосприимчивость к потрясениям, в том числе связанным с глобальными экономическими кризисами и с изменением климата (этот вопрос глубже рассматривается в главе 5).
Равный доступ мужчин и женщин–фермеров к сельскохозяйственным средствам производства, технологиям и взаимодополняющим ресурсам поможет сократить гендерный разрыв в продуктивности земель и производительности и снизить масштабы отсутствия продовольственной безопасности среди женщин. Экономическое развитие и преобразования агропродовольственных систем создают предпосылки для постепенного сокращения числа рабочих мест в сельском хозяйстве и роста занятости в несельскохозяйственных сегментах агропродовольственных систем; в таких условиях могут появиться новые факторы неравенства (например, цифровые технологии). Такие изменения делают особенно актуальной необходимость ликвидации многовекового неравенства в доступе к таким ресурсам, как образование.
В этой главе описываются гендерные закономерности доступа к ресурсам, важным для обеспечения женщинам средств к существованию и для расширения их прав и возможностей в агропродовольственных системах, включая образование, землю, воду, скот, взаимодополняющие ресурсы, технологии и услуги, и закономерности владения такими ресурсами. В ней рассматривается вопрос о том, в каких сферах за последнее десятилетие был достигнут прогресс, а в каких он остановился и даже отмечается регресс. В последних исследованиях не только указывается на гендерный разрыв в сельском хозяйстве и агропродовольственных системах, но и изучаются процессы принятия решений в отношении ресурсов и анализируются факторы, способствующие возникновению и сохранению такого неравенства1.
В ВЫБОРКЕ ИЗ 20 СТРАН СРЕДНЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ ИМЕЮТ МЕНЕЕ одного процента МАЛОИМУЩИХ СЕЛЬСКИХ ЖЕНЩИН.
Образование как мальчиков, так и девочек имеет основополагающее значение для борьбы со всеми аспектами гендерного неравенства. Образование женщин и девочек дает более ощутимый эффект, чем доступ к возможностям для достойной занятости в агропродовольственных системах. Основная цель заключается в том, чтобы за счет расширения прав и возможностей открыть им путь к самостоятельному выбору деятельности как в агропродовольственных системах, так и за их пределами. Не имея достаточного образования, женщины, даже будучи наделенными правами на владение землей и ее наследование, на доступ к сельскохозяйственному финансированию и на использование цифровых технологий, далеко не всегда могут воспользоваться такими правами. В странах, где женщины имеют более высокий уровень образования, гендерный разрыв в землевладении, как правило, меньше, чем в странах, где их уровень образования ниже2. Женщины с более высоким уровнем образования, работающие в агропродовольственных системах, получают более высокую заработную плату и более продуктивны, чем женщины с более низким уровнем образования (глава 2). Но образование дает и много других многоплановых социальных и экономических преимуществ, таких как, например, улучшение здоровья и качества питания матерей и детей3.
Несмотря на улучшения, наблюдаемые в последние 20 лет, во всем мире и на всех уровнях сохраняется гендерное неравенство в образовании. Независимо от региона, работа по обеспечению гендерного паритета в начальной школе неизменно ведется успешнее, чем на уровнях средней школы и высшего образования4. В странах Африки к югу от Сахары сохраняются самые низкие показатели гендерного паритета как в среднем, так и в высшем образовании4. Домохозяйства, находящиеся в самом неблагополучном финансовом положении, и сельские районы характеризуются более серьезным гендерным неравенством в образовании. В выборке из 20 стран законченное среднее образование имеют менее одного процента малоимущих сельских женщин5, что представляется основным препятствием для расширения прав и возможностей женщин в этих странах.
В условиях, когда права на землю и собственность не обеспечены, женщины и мужчины не могут с уверенностью строить планы, вкладывать средства, обрабатывать или отчуждать свои земельные угодья. Более надежная защита прав женщин на землю находится в прямом соотношении с более широким внедрением технологий, наращиванием инвестиций и повышением продуктивности сельского хозяйства и доходов (см. главу 6). Кроме того, обеспеченное право владения и пользования землей – важная составляющая расширения прав и возможностей женщин; его связывают с расширением социальных благ, в частности со снижением распространенности домашнего насилия (врезка 3.1).
С помощью растущего объема фактических данных исследователи изучают неоднородную взаимосвязь между наличием у женщин права владения землей и гендерным насилием. Наличие у женщин такого права само по себе не снижает уровень гендерного насилия, но способствует i) расширению экономических прав и возможностей женщин, ii) повышению уровня их знаний и самооценки, а также расширению свободы передвижения и возможностей для доступа на рынки, и iii) улучшению социального положения женщин за счет признания их субъектности и претензий на права и свободыi. Но если мужчины воспринимают расширение экономических прав и возможностей женщин и увеличение объема активов в их владении как угрозу собственной власти, они могут как бы в отместку продолжать применять насилие как в семье, так и за ее пределамиi, ii.
В ряде штатов Индии женщины, имеющие в собственности землю, отмечают, что статус владельца земельных угодий и активов способствовал сокращению случаев словесных оскорблений, физического и сексуального насилия в их адресi, iii, iv. Безземельные женщины тоже сообщают, что испытывали бы на себе меньше насилия, если бы владели землей. Многие женщины сообщают, что, получив статус владельца земельных угодий, перестали чувствовать себя иждивенцами и недостойными и испытывать чувство дискомфорта, а также обрели право голоса и получили признание в родительской семье и в семье мужаi.
Что же касается мужчин, то они воспринимают такое изменение по-разному: одни утверждают, что, будучи наделенными правом на владение землей, женщины будут более рационально вести домашнее хозяйство и лучше питаться, а другие – что, получив такое право, они станут думать только о себе и создадут проблемы в семье. И мужчины, и женщины жалуются на низкое качество земли, выделяемой женщинам государством, но отмечают, что наделение женщин правом владения земельными угодьями в последние десять лет владения землей повысило их мобильность и информированность. При этом сохраняются препятствия, связанные со tструктурными и экологическими факторами, такими как нехватка информации о процедурах управления земельными ресурсами и доходами, налоговые инспекции и институты (такие как сельские органы управления), где работают исключительно мужчиныi.
В Никарагуа и Объединенной Республике Танзания наличие у женщин земли в собственности обусловливает существенное сокращение объема власти партнера, что приводит к снижению физического и психологического насилияv. Женщины отмечают, что владение собственностью расширяет их способность удовлетворять собственные потребности независимо от мужа, тем самым меняя социально-культурные структуры, построенные на власти мужчин. Но анализ единоличной и совместной собственности женщин на землю и субъективного восприятия насилия со стороны интимного партнера, выполненный в рамках 28 медико-демографических обследований, не выявил убедительных данных, подтверждающих эту взаимосвязьii.
Для защиты женщин от гендерного насилия не менее важны осведомленность женщин о своих правах собственности и поддержка со стороны институтов, в том числе в форме социальных норм и законов, регулирующих владение землейvi. Частные лица, частный сектор, правительство и другие заинтересованные стороны могут использовать гендерное насилие в качестве тактики принуждения при захвате землиvi, vii. Кроме того, женщин могут принуждать к оказанию сексуальных услуг в обмен на доступ к земле или решение земельных вопросов. Например, в Сьерра-Леоне 8 процентов женщин и 5 процентов мужчин сообщили, что их просили оказать сексуальную услугу для решения земельных вопросов или их знакомого просили о такой услугеvi, viii.
В отсутствие надежного доступа к достаточному количеству финансово доступной безопасной воды и возможности пользоваться ею женщины и девочки пытаются добыть достаточное количество воды для бытовых нужд и при этом защитить себя, что повышает риск гендерного насилия. Проведенный в 2022 году глобальный обзор фактических данных, касающихся гендерного насилия, показал, что насилие в отношении женщин связано с гендерными нормами, оправдывающими насилие, делающими сбор воды и связанные с ним домашние обязанности единственной обязанностью женщин и ограничивающими возможности женщин обращаться за поддержкойix. Отсутствие водной безопасности, как правило, повышает риск сексуального насилия при попытках получить доступ к этому ресурсу, а нехватка воды в семье может провоцировать физическое насилие, зачастую со стороны сексуальных партнеров.
Важность земельных прав женщин все шире признается в основополагающих международных процессах и документах, включая цели в области устойчивого развития (ЦУР) и Добровольные руководящие принципы ответственного регулирования вопросов владения и пользования земельными, рыбными и лесными ресурсами6, принятые Комитетом по всемирной продовольственной безопасности в 2012 году. Гендерное равенство закреплено в Добровольных руководящих принципах в качестве одного из десяти принципов осуществления, что свидетельствует о его важности во всех аспектах, связанных с регулированием землевладения и землепользования. В ЦУР признается, что обеспеченные права на земельные ресурсы имеют решающее значение для обеспечения гендерного равенства и расширения прав и возможностей женщин (ЦУР 5) и для ликвидации нищеты (ЦУР 1), и предусмотрены следующие три отдельных показателя, касающиеся земельных ресурсов: 1) показатель 5.a.1, применяемый для мониторинга гендерной структуры землевладения и обеспеченных прав населения, занимающегося сельским хозяйством; 2) показатель 5.a.2, использующийся для оценки степени признания и защиты прав женщин на землю национальными законами и мерами политики (см. врезку 3.2); и 3) показатель 1.4.2, в рамках которого собираются статистические данные с учетом гендерных аспектов, относящиеся к отсутствию обеспеченных прав землевладения7.
Показатель 5.a.2 ЦУРi определяется как "доля стран, в которых правовая база (в том числе обычное право) гарантирует женщинам равные права на владение и/или распоряжение землей". Этот показатель относится не только к населению, занимающемуся сельским хозяйством, и не только к сельскохозяйственным землям и измеряется с помощью следующих шести косвенных признаков:
Косвенные признаки взяты из международных правовых документов и признанной на международном уровне передовой практики, в частности из Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (КЛДОЖ)ii и Добровольных руководящих принципов ответственного регулирования вопросов владения и пользования земельными, рыбными и лесными ресурсамиiii.
Считается, что косвенные признаки D и F присутствуют не только в случаях, когда выделение ресурсов или квоты требуются положениями закона, но и в отсутствие таких положений, если, согласно официальной национальной статистике, женщины составляют не менее 40 процентов лиц, имеющих право собственности или обеспеченные права на землю. Этому критерию отвечают семь стран: Венгрия, Грузия, Камбоджа, Литва, Руанда, Швеция, Эфиопия.
Косвенный признак Е неприменим к национальному законодательству 28 стран, преимущественно расположенных в Европе и в Западной Азии. Этот косвенный признак неприменим, если обычное право, обычное земельное право или обычные институты не признаются законодательством, хотя в ряде стран эта система права может влиять на регулирование землевладения на местах.
Страны начали предоставлять данные по ЦУР 5.a.2 только в 2019 году, так как принятая на международном уровне методика и стандарты сбора данных были согласованы только в ноябре 2017 года. К марту 2023 года данные по показателю 5.a.2 ЦУР направили 68 стран, относящихся к разным регионам и к разным группам по уровню развития, с разными правовыми системами, религиозными и культурными контекстами; единственной страной, которая представила данные дважды, стал Пакистан.
В 34 из 68 стран, предоставивших данные по показателю 5.a.2, правовая защита земельных прав женщин неэффективна (таблица 3.1). В этих странах присутствуют не более двух из пяти или шести косвенных признаков, используемых для измерения достижения показателя 5.a.2. При этом в 21 из 68 стран законодательство обеспечивает эффективную защиту земельных прав женщин, т. е. в этих странах присутствуют от четырех до шести косвенных признаков. Как показано во врезке 3.2, семь из этих стран (21) получили высокую оценку, так как, по официальной статистике, женщины в этих странах составляют не менее 40 процентов лиц, имеющих право собственности или обеспеченные права на землю.
Во всех регионах наблюдается существенный разброс по числу присутствующих косвенных признаков на уровне стран (рисунок 3.1). Во всех регионах можно найти примеры успешных реформ законодательства и мер политики в интересах защиты прав женщин на землю. Но даже в странах, где права женщин на землю защищаются эффективно или очень эффективно, часто требуются дополнительные усилия по укреплению прав женщин на землю.
Большинство стран, направивших данные, получили высокую оценку по показателям, касающимся имущества супругов (косвенный признак B)9 и наследования (косвенный признак C) (рисунок 3.2), но с 2010 года в этих областях практически не было проведено правовых реформ10. В 60 процентах стран один из супругов не может распоряжаться землей или имуществом, считающимися совместной супружеской собственностью, без согласия другого супруга. В 57 процентах стран, предоставивших данные, обеспечиваются равные права наследования для всех детей и для вдовы/вдовца, независимо от пола. В 43 процентах стран права наследования женщин и девочек не признаются совершенно, признаются лишь частично, не равны правам мужчин или предоставляются только определенным группам11. Часто такое положение обусловлено тем, что на режим наследования влияют религиозные законы либо нормы обычного права.
Совместная регистрация земли (косвенный признак А) присутствует в 24 из 68 стран, предоставивших данные. В большинстве этих стран земля, находящаяся в совместной собственности, подлежит регистрации, а сертификаты или документы о правовом титуле выдаются на имя обоих супругов. Кения – одна из стран, которые за последние десять лет провели земельную реформу и ввели требование о совместной регистрации12. Кроме того, обязательное требование о совместном оформлении прав собственности предъявляется в рамках программ распределения земли и аграрной реформы в ряде стран Латинской Америки, таких как Многонациональное Государство Боливия13 и Доминиканская Республика14. Только две страны в выборке – Непал15 и Таиланд16 – предлагают экономические стимулы, создающие заинтересованность в совместной регистрации.
В 21 из 40 стран, в чьих законах признаются нормы обычного права (косвенный признак Е), обеспечивается гендерное равенство в отношении земельных прав. Например, в Кении, Малави, Объединенной Республике Танзания, Уганде, Чаде и Эквадоре и конституция, и земельные законы прямо предусматривают, что обычаи не могут противоречить принципам недискриминации и гендерного равенства, тем самым устанавливая четкие границы для исполнительных органов. В других правовых системах защита предусматривается только на уровне конституции либо законами о земле. Большинство вышеперечисленных реформ, особенно в странах Африки к югу от Сахары, были проведены в последние годы17.
Чтобы ускорить обеспечение гендерного равенства на практике, в поддержку осуществления мер политики и законов можно вводить временные специальные меры18. В последние десять лет такие меры вводятся все чаще, в частности в странах Африки к югу от Сахары (нередко в рамках комплекса правовых реформ) и в Латинской Америке. Периодически они также вводятся в странах с неэффективным законодательством о браке и наследовании, таких как Либерия, Малави, Мали, Нигер и Чад. Девять из 16 стран, в которых присутствует косвенный признак D, приняли законодательные акты о выделении финансовых ресурсов на укрепление прав собственности женщин на землю, а 22 из 28 стран, в которых присутствует косвенный признак F, ввели квоты на представительство женщин в институтах по вопросам земельных ресурсов. Несмотря на обнадеживающие изменения, для устранения гендерного неравенства в других областях, которое может помешать эффективному осуществлению таких мер, могут потребоваться дополнительные действия. Например, в большинстве штатов Эфиопии было отменено требование о 30-процентном участии женщин в составе комитетов по рассмотрению споров о сельских землях, поскольку многие сельские женщины, назначенные в эти комитеты, не могли выполнять свои обязанности по той причине, что они входили в противоречие с обязательствами, связанными с уходом за детьми и работой по хозяйству.
Основным препятствием для достижения гендерного равенства на практике с помощью земельных прав, особенно среди сельского и зависящего от сельского хозяйства населения, остается отсутствие осуществления и обеспечения соблюдения юридически защищенных прав. Как ни печально, несмотря на прогресс в области сбора и подготовки дезагрегированных по полу гармонизированных статистических данных о правах на землю, на глобальном уровне сохраняется нехватка таких данных. Большинство стран не собирают данные по показателю ЦУР 5.a.1. Даже страны, отчитывающиеся по этому показателю, не всегда применяют согласованную методику, и лишь единицы предоставляют информацию о комплексных земельных правах (см. врезку 3.3).
Со времени публикации доклада "Положение дел в области продовольствия и сельского хозяйства" за 2010–2011 годы (СОФА 2010–2011) подходы к количественной оценке и мониторингу земельных прав женщин и мужчинi были существенно усовершенствованы.
О чьих правах должны предоставляться данные: владельца аграрного хозяйства или отдельных мужчин и женщин? В СОФА 2010–2011 представлены статистические данные о владельцах аграрных хозяйств, определяемых как "лицо или группа лиц, которые осуществляют правомочия владения и пользования в отношении аграрного хозяйства". Однако в понятии "владелец аграрного хозяйства" не находит отражения истинное распределение прав собственности на землю (и других прав) между членами домохозяйства, в том числе по полуii, iii, поэтому акцент был смещен на земельные права отдельных мужчин и женщин.
Какие права должны измеряться? Земельные права женщин рассматриваются исходя из концепции совокупности правiv с акцентом на тот факт, что женщины и мужчины могут иметь одни права на конкретный участок земли, но не иметь других. Лица, распоряжающиеся землей, не всегда имеют права на ее продажу (права отчуждения), а мужчины и женщины в ряде стран сообщают, что считаются землевладельцами, но не имеют права продавать землю или передавать ее по завещаниюv.
При разработке показателя 5.a.1 ЦУР были применены новаторские методические подходы. Oн составлен из двух подпоказателей: a) доли людей, владеющих сельскохозяйственной землей или имеющих обеспеченные права владения и пользования ею, в общей численности населения, занимающегося сельским хозяйством, в разбивке по полу; и b) доли женщин, владеющих сельскохозяйственной землей или имеющих права на нее, в разбивке по формам землевладения. Как предусмотрено методикой формулировки показателя 5.a.1 ЦУР, обеспеченные права землевладения включают как право собственности на землю, так и два основных права отчуждения: право продавать сельскохозяйственные земли и право передавать их по завещанию. Тем не менее в применении этой методики существуют значительные пробелы, в первую очередь связанные с тем, как в ходе обследований собираются данные о земельных правах населения, для которых сельское хозяйство служит источником средств к существованию. Например, во многих странах в основе данных по показателю 5.a.1 лежат данные медико-демографических обследований. В ходе этих обследований собирается только информация со слов респондента о том, владеет ли он любой землей; вопросы о типе земли в собственности (сельскохозяйственная, жилая и т. д.) и о том, имеют ли респонденты права на отчуждение земли путем продажи или передачи по завещанию, задаются далеко не всегда. Кроме того, опрашиваются женщины и мужчины детородного возраста, поэтому данные о женщинах более старшего возраста, которые могут иметь меньше гарантий в отношении прав на землю, могут отсутствоватьvi.
Только в ходе пяти национально репрезентативных обследований были собраны данные о комплексе прав на землю, включая право передавать землю, в соответствии с методикой (таблица A). В Объединенной Республике Танзания доля мужчин и женщин в аграрных домохозяйствах, имеющих документально подтвержденное право собственности на землю, примерно одинакова, и за прошедший период положение в плане гендерного баланса таких прав улучшилось. Но в других странах положение женщин с точки зрения доступа к документально оформленным правам собственности все еще хуже, чем у мужчин. В Малави, где женщины составляют значительную долю всех землевладельцев, число женщин, имеющих документы, подтверждающие их права на землю, меньше, чем число имеющих такие документы мужчин. На первом месте по величине гендерного разрыва в плане документально подтвержденных прав находится Нигерия. Во всех странах, кроме Камбоджи и Эфиопии, доля сообщивших о наличии прав собственности или отчуждения мужчин и женщин, имеющих документы, подтверждающие их права на землю, крайне низка.
В странах, по которым имеются данные, женщины, живущие в аграрных домохозяйствах, остаются в крайне неблагоприятном положении в плане владения землей. Более чем в 30 процентах стран, предоставивших данные по ЦУР 5.a.1 (46), доля мужчин, владеющих землей или наделенных обеспеченными правами землевладения, в два раза выше, чем доля женщин, находящихся в таком положении (рисунок 3.3). Такие данные относятся именно к аграрным домохозяйствам. Кроме того, почти во всех странах (40 из 46) доля мужчин, владеющих землей или наделенных обеспеченными правами землевладения, выше, чем доля женщин, имеющих такой статус.
Доля женщин и мужчин, владеющих землей или имеющих обеспеченные права владения и пользования, в общей численности взрослого населения, занимающегося сельским хозяйством. Точки выше диагональной линии показывают, что доля мужчин, владеющих землей, превышает долю женщин-землевладельцев.
Доля женщин среди владельцев сельскохозяйственных земель или держателей обеспеченных прав колеблется от 6,6 процента в Пакистане (в 2018 году) до 57,8 процента в Малави (в 2020 году) (рисунок 3.4). В 14 странах (это треть стран, предоставивших данные по показателю 5.a.1 ЦУР), мужчины составляют не менее 70 процентов от общего числа людей, владеющих сельскохозяйственной землей или имеющих обеспеченные права владения и пользования ею. Большинство этих стран находятся в Западной Африке, но среди них есть и отдельные страны Азии (Пакистан) и Латинской Америки и Карибского бассейна (Гондурас и Перу). В 11 странах в год проведения последнего обследования среди владельцев сельскохозяйственных земель было больше женщин, чем мужчин. И Эфиопия, и Руанда приложили большие усилия по созданию системы сертификации земли с учетом гендерных факторов и по повышению осведомленности о земельных правах женщин19. В Малави существует устоявшаяся традиция наследования прав по материнской линии, чем объясняется значительная доля женщин среди владельцев сельскохозяйственных земель.
Как показывают исследования, в странах с правовыми режимами, обеспечивающими равноправие женщин, доля женщин – владельцев активов выше20, 21. Но между законными правами женщин на землю (показатель 5.a.2 ЦУР) и наличием земли во владении женщин-сельхозпроизводителей по данным опросов (показатель 5.a.1 ЦУР) нет непосредственной связи. Более активная поддержка законных прав женщин на землю связана с меньшим гендерным разрывом, но эта связь не является статистически значимой. В одних странах законы обеспечивают эффективную защиту прав женщин на землю, но их применение обеспечивается недостаточно быстро, а данные обследований указывают на серьезное гендерное неравенство в плане прав на землю22. В других же странах (например, в Мьянме) сельскохозяйственные производители имеют равные права собственности на землю, хотя данные по показателю 5.a.2 ЦУР свидетельствуют о крайне неэффективной правовой защите земельных прав женщин.
За последние десять лет в десяти из 18 стран, по которым имеются данные в динамике, доля женщин в общем числе землевладельцев выросла (рисунок 3.5). В Индии, Непале, Нигерии и Объединенной Республике Танзания отмечается значительное увеличение этого показателя. В других странах показатель вырос несущественно, что отчасти объясняется либо тем, что измерялись данные за очень краткий период, либо (в таких странах, как Камбоджа и Руанда) тем, что доля женщин среди землевладельцев изначально была достаточно высокой. В трех странах – Буркина Фасо, Индонезии и Перу – показатель остался практически неизменным. В пяти странах доля женщин в общем числе землевладельцев сократилась.
Предоставленные данные о собственности не всегда точно указывают на гарантии владения. Как показывают данные из 70 стран с низким и средним уровнем дохода, полученные со слов респондентов23, каждая пятая женщина и каждый пятый мужчина в мире не имеют гарантий в отношении прав владения своим основным имуществом, которым часто является их дом. Аналогичная доля респондентов не имеет гарантий прав владения дополнительным имуществом, предназначенным для использования в сельском хозяйстве. Многие женщины боятся потерять имущество в случае развода или смерти супруга: об опасениях потерять основное имущество и прилегающий участок земли сообщают до 22 процентов женщин и 17 процентов мужчин; неуверенность в том, что сохранят в собственности другое сельскохозяйственное имущество, испытывают около 25 процентов женщин по сравнению с 15 процентами мужчин. Кроме того, сельские женщины значительно чаще, чем городские, беспокоятся, что могут потерять дом и прилегающий участок земли в случае развода или смерти супруга. Мужчины более старшего возраста реже испытывают беспокойство из-за таких перспектив, тогда как доля женщин, испытывающих такие опасения, с возрастом не снижается. Среди более образованных женщин доля тех, кто сообщает об отсутствии гарантий владения, ниже; это может быть связано с тем, что они лучше осведомлены о своих правах владения.
Здоровье и благополучие людей зависят от доступа к безопасной воде, средствам санитарии и гигиены (ЦУР 6), однако в сельских районах стран с низким и средним уровнем дохода доступ к услугам питьевой воды остается ограниченным. Хотя и мужчины, и женщины по всему миру с равной частотой сообщают, что сталкиваются с отсутствием водной безопасности24, 25, женщины лучше осведомлены обо всех повседневных действиях, которые выполняются для поддержания запаса воды в домохозяйстве26, и такое положение остается серьезным фактором неравенства. Отсутствие водной безопасности напрямую влияет на здоровье и питание всех членов семьи; особенно уязвимы для отсутствия водной безопасности дети, беременные женщины и пожилые люди, что обусловлено их особыми потребностями и тем, что они находятся на положении иждивенцев. Глубоко укоренившиеся гендерные нормы и представления о гендерном разделении труда (см. главу 2) приводят к тому, что женщины и девочки несут основную ответственность за сбор воды, но в процессе выполнения этой работы они часто подвергаются гендерному насилию27 (врезка 3.1).
Вода – важнейший ресурс для сельскохозяйственного производства и для функционирования других сегментов агропродовольственных систем, таких как переработка, сбыт, розничная торговля и потребление. Доступ к воде и ее использование в агропродовольственных системах в значительной мере зависят от гендерных факторов и пересекаются с другими формами социального расслоения, такими как класс, возраст и этническая принадлежность28, 29. Гендерное неравенство в доступе к водным ресурсам и возможностям распоряжаться ими оказывает многоплановое воздействие на образование девочек30, средства к существованию31 и расширение прав и возможностей женщин32, здоровье и питание членов их семей33, 34.
В странах с низким и средним уровнем дохода права на землю и воду для сельского хозяйства тесно взаимосвязаны35. Гендерное неравенство в правах на землю может отражаться на правах женщин на воду36 и на оросительные технологии37. Хотя страны во многих регионах привлекают к управлению водными ресурсами группы водопользователей и население, в таких группах участвует меньше женщин, чем мужчин, и участие в них женщин остается ограниченным (рисунок 3.6). Правом входить в ассоциации водопользователей могут быть наделены только землевладельцы, что может препятствовать участию женщин36, 38.
Лишь немногие страны разработали национальную политику управления водными ресурсами с учетом гендерных факторов. В 2020 году только 44 из 170 стран, предоставивших данные по ЦУР 6 (чистая вода и санитария), активно принимали меры по обеспечению учета гендерных факторов в управлении водными ресурсами, и только 47 из 104 стран приняли отдельные стратегии в отношении участия женщин в управлении водными ресурсами39.
Гендерные барьеры в доступе к воде для производственных целей также тесно связаны с проблемами регулирования и права голоса в институтах, занимающихся вопросами воды. Только 22 процента стран приблизились к решению задачи по обеспечению участия женщин в интегрированном управлении водными ресурсами и регулировании соответствующей деятельности (т. е. женщины официально представлены или с ними консультируются в таких процессах)40 (рисунок 3.6).
Данных о доступе женщин к системам орошения крайне мало, а имеющиеся данные не дают полного представления о гендерных аспектах доступа к орошению. По данным нового анализа гендерного разрыва в производительности сельского хозяйства40, в Эфиопии и Гватемале доля хозяйств, управляемых женщинами, где используется орошение, ниже, чем доля хозяйств, управляемых мужчинами и хозяйств, находящихся в совместном управлении, где используется такая технология, тогда как в Камбодже и Перу наблюдается обратная картина. В Уганде не было выявлено гендерного разрыва в доступе к орошению, но хозяйства с использованием орошения составляют в этой стране лишь 2 процента от общего числа хозяйств, участвовавших в обследовании. Анализ выборки из пяти стран Африки к югу от Сахары, по которым имеются временные ряды данных, показал, что в странах, где орошение распространено более широко, например в Эфиопии и Малави, домохозяйствам, возглавляемы женщинами, труднее получить доступ к этой технологии41. В целом в рассмотренных странах орошение используют лишь немногие фермерские хозяйства (рисунок 3.7), и гендерный разрыв в них за последние годы практически не изменился.
Одним из ярких примеров гендерного неравенства является ситуация с принятием решений относительно технологий орошения. Качественное исследование, проведенное в Кении и Объединенной Республике Танзания, показало, что женщины приобретают менее десяти процентов ирригационных насосов, а большинство основных решений по выбору культур и использованию доходов от орошаемых посевов принимают мужчины42. В Шри-Ланке решения, связанные с орошением, также, как правило, принимают мужчины43, а в Эфиопии, Гане и Объединенной Республике Танзания технологии механизированного орошения чаще применяются на участках, которыми управляют мужчины, в то время как замужние женщины в домохозяйствах, возглавляемых мужчинами, редко используют их на эксплуатируемых ими участках37.
Изменение климата и деградация окружающей среды, приводящие к нехватке воды, также по-разному влияют на женщин и на разные этнические группы. Например, было установлено, что на уязвимость жительниц Буркина-Фасо в сухой сезон влияют не только гендерные роли и нормы, но и этнические особенности водопользования44.
Водный стресс может ускорять отток населения из сельской местности и быть фактором изменений в гендерных отношениях и расстановки сил при решении вопросов воды в домохозяйствах и общинах. Например, исследование в Таджикистане показало, что после отъезда мужей трудовая нагрузка на женщин значительно выросла, в результате чего у них осталось меньше времени для участия в группах сельскохозяйственных производителей и водопользователей45. В Непале женщины, которым после миграции мужей пришлось заниматься орошением участков, сообщают о возросших трудностях с арендой насосного оборудования и скважин, поскольку у них нет необходимых социальных связей и они чувствуют себя некомфортно, когда им приходится вести переговоры с владельцами скважин46. Растущая нагрузка на источники воды, обусловленная изменением климата и загрязнением, может провоцировать более частые конфликты из-за водных ресурсов – как единичные, так и более масштабные и препятствовать ускорению действий по обеспечению гендерного равенства и расширению прав и возможностей женщин (см. главу 5).
Владение домашним скотом имеет большое значение для сокращения масштабов нищеты среди женщин47. Кроме того, оно помогает повышать невосприимчивость домохозяйств к изменению климата и связанным с ним потрясениям48, 49. У женщин, имеющих возможности владеть и распоряжаться домашним скотом, появляется потенциал для улучшения здоровья, получения образования и обеспечения продовольственной безопасности своих домохозяйств50, 51, 52. Но при этом они по-прежнему отстают от мужчин с точки зрения возможностей владеть сельскохозяйственными животными. В восьми из десяти стран, по которым имеются данные в динамике, поголовье скота (в тропических единицах поголовья)53 в собственности у домохозяйств, возглавляемых мужчинами, превышает количество голов во владении домохозяйств, возглавляемых женщинами (рисунок 3.8). В четырех странах (Грузия, Мали, Перу, Эфиопия) разрыв в последнее время вырос.
Разрыв во владении скотом между домохозяйствами, возглавляемыми женщинами и возглавляемыми мужчинами, зависит от вида сельскохозяйственных животных. Разрыв во владении крупным рогатым скотом примерно одинаков, но существует также разрыв во владении мелким рогатым скотом и домашней птицей (рисунок 3.9). Судя по данным, разрыв во владении крупным рогатым скотом с течением времени не сокращается, а в ряде стран, включая Грузию, Мали и Перу, даже вырос; в Эквадоре и Гватемале, где различия изначально были небольшими, разрыв сократился или исчез.
В птицеводстве динамика гендерных различий не столь однородна: по данным последнего обследования, в четырех из десяти стран гендерный разрыв во владении домашней птицей сократился, а в одной – Малави – изменился в пользу домохозяйств, возглавляемых женщинами. Но в остальных пяти странах разрыв во владении домашней птицей между домохозяйствами, возглавляемыми женщинами и возглавляемыми мужчинами, не изменился либо растет.
Данные на индивидуальном уровне о владении различными видами домашнего скота и соответствующих обязанностях собрали только шесть стран54. Все они находятся в Африке и являются участниками инициативы ИКОУЖ–КОСХ55. На рисунке 3.10 показана доля женщин, владеющих различными видами скота, в общей численности женщин, живущих в аграрных домохозяйствах, и доля мужчин, владеющих скотом, в общей численности мужчин, живущих в аграрных домохозяйствах. Гендерные различия во владении скотом на индивидуальном уровне более неоднородны, чем различия между домохозяйствами, возглавляемыми мужчинами и возглавляемыми женщинами56.
В числе владельцев домашней птицы больше женщин, чем мужчин (рисунок 3.10). В Нигере в 2011 году число владеющих домашней птицей мужчин превышало число владеющих ею женщин, но к 2014 году, когда были получены последние данные, это различие нивелировалось. В Эфиопии в 2013 году число женщин, владеющих птицей, существенно превышало число мужчин – владельцев птицы, но к 2019 году гендерный разрыв в пользу женщин исчез. В Малави, Объединенной Республике Танзания и Уганде разрыв в пользу женщин, напротив, увеличился. В совокупности приведенные выше данные свидетельствуют о том, что гендерный разрыв во владении домашним скотом менее выражены, чем гендерные различия в количестве животных в собственности.
Результаты страновых тематических исследований в подавляющем большинстве случаев показывают наличие существенных различий в видах скота, которым владеют женщины и мужчины, и в решениях, находящихся под их контролем57. Несмотря на различия в контекстах, в целом женщины чаще владеют мелкими сельскохозяйственными животными и птицей, чем крупным рогатым скотом и крупными сельскохозяйственными животными в целом58, 59. Кроме того, они чаще разводят животных местных пород60.
Более того, данные показывают наличие значительного гендерного разрыва в доходах от продажи скота59, 61, хотя этот показатель зависит от вида скота, продукции и уровня коммерциализации. Интенсификация и расширение коммерческой направленности животноводства позволят изменить традиционное распределение прав и обязанностей, при этом женщины потеряют возможности распоряжаться теми видами скота и продуктами, которыми они распоряжались62. Исследование, касающееся мелких фермеров, проведенное в Кении, Объединенной Республике Танзания и Эфиопии, показало, что при более высокой прибыльности скота и животноводческой продукции женщины имеют меньше возможностей распоряжаться доходами63.
Кроме того, в ходе тематических исследований были выявлены гендерные различия в доступе к сопутствующим ресурсам, необходимым для производства продукции животноводства57, 64. Женщины имеют ограниченный доступ к земле и пастбищам65, 66, кормам и фуражу67, воде68, кредитам69, технологиям, информации и ветеринарным услугам и таким продуктам, как вакцины, по сравнению с мужчинами70, 71.
Доступ к технологиям для сельского хозяйства и агропродовольственных систем важен для повышения продуктивности сельского хозяйства и для обеспечения фермерам возможности участвовать в цепочках и сегментах цепочек с более высокой добавленной стоимостью и выходить на более прибыльные рынки, а также для адаптации к последствиям изменения климата1. При наличии необходимых благоприятных факторов и равного доступа к взаимодополняющим ресурсам число женщин, готовых осваивать новые технологии, оказывается равным числу таких мужчин72. Тем не менее женщины, занятые в сельском хозяйстве, по-прежнему имеют меньше возможностей для доступа к средствам производства, включая улучшенные семена, удобрения, службы распространения знаний и возможности обучения, кредиты и механическое оборудование1. Авторы проведенного недавно систематического обзора отобрали 53 исследования, в ходе которых был выявлен гендерный разрыв в доступе к сельскохозяйственным ресурсам; данные 25 из них показали прямую связь между ограниченным доступом женщин к ресурсам и более низкой продуктивностью земельных участков, управляемых женщинами, производительностью труда женщин-фермеров и домохозяйств, возглавляемых женщинами, по сравнению с мужчинами73 (см. анализ в главе 2).
Чем больше женщин находят работу в несельскохозяйственных секторах, тем более очевидными становятся пробелы в доступе к технологиям, необходимым для работы в несельскохозяйственных сегментах агропродовольственных систем. Например, женщины, занимающиеся переработкой рыбы в Замбии, на послепромысловом этапе теряют приблизительно в три раза больше продукции в натуральном выражении, чем мужчины, преимущественно потому, что не имеют доступа к перерабатывающим технологиям74.
Имеющиеся данные свидетельствуют о колебаниях гендерного разрыва в доступе к улучшенным семенам и неорганическим удобрениям в разные периоды и в разных странах, при этом данных, свидетельствующих о сокращении разрыва, нет (рисунок 3.11). В Уганде сокращение разрыва в доступе к улучшенным семенам главным образом обусловлено тем, что в 2014 году число хозяйств, возглавляемых мужчинами, которые использовали улучшенные семена, снизилось по сравнению с 2010 годом. В Эквадоре наблюдается подобная динамика в объеме использования неорганических удобрений.
В разных регионах мира, включая Южную Азию и Африку к югу от Сахары, расширяется использование средств малой механизации в мелких хозяйствах75, 76. Их применение может привести к коренным изменениям в сельском хозяйстве и в агропродовольственных системах; в частности, могут измениться виды и качество работы, выполняемой мужчинами и женщинами77. Фактические изменения будут зависеть от технологий, от традиционных гендерных моделей разделения труда и от того, чьи труд и заработки станут другими78. С одной стороны, механизация позволит расширить масштабы сельскохозяйственного производства и, как следствие, повысить доходы фермеров79, но с другой, она может непосредственно заменить труд людей80. Например, сеялки прямого сева, моторные культиваторы, комбайны и молотилки могут выполнять работу, которой раньше занимались женщины81. В Индии в период с 1999 по 2011 год объемы механизированной обработки почвы выросли на десять процентов, в результате чего объемы женского труда в сельском хозяйстве сократились на пять процентов; эта динамика не сопровождалась повышением объемов занятости в несельскохозяйственных секторах, что было связано с ограниченными возможностями женщин находить работу вне аграрного сектора82. Таким образом, механизация способна принести фермерам, включая женщин, значительные выгоды, но может также лишить средств к существованию определенные группы населения, в частности женщин, находящихся в крайне тяжелом финансовом положении, безземельных женщин, вдов и женщин – глав домохозяйств83, 84.
С другой стороны, механизация может способствовать расширению прав и возможностей женщин за счет сокращения их зависимости от мужчин как рабочей силы и предоставления им возможностей возделывать культуры, производство которых считается "мужским" занятием, и заниматься другими традиционно мужскими видами деятельности75, 85. Кроме того, механизация может сократить объем тяжелой работы, которая преимущественно ложится именно на плечи женщин86. Исследование, проведенное в южной части Африки, показало, что механизация подготовки земли к посеву, которой главным образом занимаются мужчины, также сократила потребность в прополке – трудоемкой работе, за которую в мелких фермерских хозяйствах часто отвечают женщины86. Сокращение продолжительности работы в хозяйствах не всегда приводило к расширению возможностей женщин находить оплачиваемую работу в других сферах, но позволяло им выделять больше времени на уход за членами семьи и за собой86.
Несмотря на потенциальное положительное воздействие механизации на маломасштабное сельское хозяйство, женщины-фермеры, как и раньше, имеют ограниченный доступ к средствам механизации и меньше возможностей для их использования по сравнению с мужчинами-фермерами. Обзор данных по шести странам показал, что в пяти из них в хозяйствах, управляемых женщинами, используется меньше сельскохозяйственной техники, чем в хозяйствах, управляемых мужчинами или совместно с ними; статистически значимый разрыв не был выявлен только в Перу40. В домохозяйствах, возглавляемых женщинами, собственное механизированное оборудование есть гораздо реже, чем в домохозяйствах, возглавляемых мужчинами (рисунок 3.12). Анализ положения в восьми странах, по которым в базе ФАО РуЛИС есть данные в динамике, показывает, что во всех этих странах, за исключением Эквадора, гендерный разрыв в механизации вырос либо не изменился. В число причин более низких объемов использования механизации женщинами входят препятствия для доступа к капиталу, взаимодополняющим средствам производства и услугам, более низкий уровень грамотности, отсутствие физической доступности, а в отдельных странах также гендерная дискриминация, закрепленная в социокультурных нормах87, 88.
Кроме того, женщины, как правило, имеют меньше возможностей для получения информации об усовершенствованных сельскохозяйственных технологиях, что ограничивает их возможности осваивать и использовать такие технологии89. Исследование, проведенное в Гане, показало, что мужчины, как правило, обучаются новым сельскохозяйственным технологиям непосредственно у специалистов по распространению знаний и опыта и быстро обучаются применению новых технологий, тогда как женщины получают информацию о таких технологиях через своих мужей, что замедляет их освоение90.
Кроме того, средства механизации и инструменты по-прежнему разрабатываются в основном исходя из интересов фермеров и рабочих – мужчин, в том числе с учетом удобства именно для них, что также затрудняет их использование женщинами. В Гане, Объединенной Республике Танзания и Эфиопии женщины редко используют моторизованные насосы по следующим причинам: техническая сложность, физическая сила, необходимая для их эксплуатации, и проблемы с наймом рабочих и надзором за ними91. В Многонациональном Государстве Боливия сортировкой картофеля в секторе коммерческого производства в основном занимаются женщины, но их не привлекали к оценке агрегата, который автоматизировал часть процесса; в результате от его использования пришлось отказаться, потому что женщины сочли его сложным в использовании92. Принятие коллективного подхода к оценке внедрения портативных мельниц в Бангладеш показало важность участия женщин в учебных занятиях93.
По последним данным, на освоение новых технологий мужчинами и женщинами влияют процессы принятия решений внутри домохозяйств91, 94. В частности, речь идет о решениях относительно того, как будет использоваться технология и кто в домохозяйстве выиграет от ее внедрения; при принятии таких решений ярко проявляются различия интересов между мужчинами и женщинами в домохозяйствах. В Эфиопии женщины предпочитают насосы, работающие на солнечной энергии, насосам с двигателями внутреннего сгорания, так как, по их словам, последние увеличивают их временные затраты, тогда как первые помогают сокращать объемы работы по хозяйству в поле и ухаживать за культурами, возделываемыми на приусадебных участках91.
Распространению средств механизации в несельскохозяйственных сегментах агропродовольственных систем препятствует преобладание мужчин среди владельцев и руководителей агропредприятий в большинстве стран. Мужчины – владельцы и руководители предприятий могут не иметь мотивации для внедрения технологий, не обеспечивающих прямого повышения эффективности и продуктивности, даже если такие технологии улучшают условия труда работников перерабатывающих отраслей, большинство из которых составляют женщины, с точки зрения здоровья и безопасности92. Сохраняются пробелы в знаниях о взаимосвязи между механизацией, гендерными отношениями и благополучием женщин во всех производственно-сбытовых цепочках агропродовольственной продукции.
Женщины по всему миру остаются в значительной мере неохваченными услугами по распространению знаний и консультационными услугами95, 96, 97. В четырех из шести стран, по которым имеются данные за разные годы, доля домохозяйств, возглавляемых женщинами, которые получают поддержку в области распространения сельскохозяйственных знаний, остается ограниченной по сравнению с долей получающих такую поддержку домохозяйств, возглавляемых мужчинами, причем в последние годы ситуация улучшилась незначительно (рисунок 3.13). В Эфиопии доля женщин – глав домохозяйств и женщин, эксплуатирующих земельные участки, которые пользуются такими услугами, на десять процентов ниже, чем соответствующий показатель среди мужчин98.
Женщины, живущие в домохозяйствах, возглавляемых мужчинами, также находятся в неблагоприятном положении в плане доступа к услугам по распространению знаний и опыта, но такие данные на индивидуальном уровне не собираются в ходе регулярных обследований домохозяйств. Данные по Сирии показывают, что женщины, особенно молодые, имеют ограниченный доступ к улучшенным семенам и информации, даже если им отводится важная роль в возделывании сельскохозяйственных культур в продовольственной системе99. Кроме того, работницы в развивающихся странах подвергаются серьезному риску с точки зрения здоровья по причине отсутствия информации об используемых пестицидах и их вреде для здоровья; в таком положении они находятся даже в ситуациях, когда они составляют большинство работников на коммерческих фермах и плантациях100, 101.
В мире широко распространены стереотипные представления о женщинах как о помощниках и лицах, отвечающих за уход за членами семьи, из-за чего услуги по распространению сельскохозяйственных знаний и консультационные услуги могут преимущественно предоставляться мужчинам – главам домохозяйств, которые считаются основными работниками в хозяйствах102. В консервативных сообществах могут превалировать социальные нормы, в соответствии с которыми мужчинам – специалистам по распространению знаний разрешается общаться только с фермерами-мужчинами99, а во многих регионах, например в Юго-Восточной Азии, среди таких специалистов преобладают именно мужчины103. Например, в Пакистане сотрудники служб распространения знаний, в числе которых преобладают мужчины, не считают обеспечение женщинам доступа к службам распространения знаний приоритетной задачей для себя104. В числе факторов, ограничивающих возможности женщин посещать учебные занятия или выезжать на демонстрационные участки, можно назвать социальные нормы в отношении мобильности, уровня грамотности, рабочую нагрузку или несбалансированные права и возможности105. Кроме того, в ряде случаев до участия в государственных программах распространения знаний допускаются только лица, владеющие или управляющие определенными активами (например, рыбоводными прудами или землей), что создает условия для потенциальной дискриминации женщин106.
Важную роль в обмене информацией, внедрении сельскохозяйственных инноваций и технологий, распределении ресурсов и создании условий для коллективных действий играют социальные связи и социальный капитал1. Данные показывают, что обеспечение женщинам возможностей поддерживать социальные связи и расширение их доступа к социальному капиталу способствуют росту урожайности сельскохозяйственных культур107 и повышению спроса на новые и инновационные технологии108, а также облегчают доступ к информации и разнообразным источникам информации109, 110. Обеспечение гендерного паритета среди участников групп коррелирует с сокращением распространенности конфликтов, расширением сотрудничества, повышением эффективности руководства, наращиванием объема коллективных знаний и благ111.
Тем не менее женщины по-прежнему получают меньше информации от людей из своего круга общения, чем мужчины, а их социальные связи беднее и не дают им такого влияния112. Малоимущие женщины могут сталкиваться с более серьезными препятствиями для доступа к социальному капиталу, поскольку за вступление в группы и участие в них зачастую необходимо платить и оно требует времени113. В развивающихся странах на женщин традиционно возлагаются обязанности по ведению домашнего хозяйства и по уходу за членами семьи, вследствие чего они часто не имеют возможности выходить из дома и имеют недостаточно времени для вступления в группы и участия в них109, 114, 115, 116. Собственные ценности и убеждения или навязанные психологические ограничения (например, низкая самооценка) также ограничивают возможности женщин вступать в группы и формировать социальные связи, проявлять активность и открыто высказывать свое мнение1, 117. Кроме того, участию женщин в группах и полной реализации выгод от такого участия препятствуют формальные институциональные механизмы (например, требование о наличии государственного удостоверения личности и уплате взносов) и факторы, относящиеся к неформальной среде (например, тенденция в первую очередь прислушиваться к мнению мужчин на общественных собраниях)118. Многие женщины входят в женские социальные или экономические группы самопомощи, но социальный и лидерский капитал, который они приобретают в таких группах, в которых участвуют только женщины, не способствует приобретению ими значимого влияния в группах, в которые входят и женщины, и мужчины119.
Ряд проблем, связанных с традиционными консультационными службами, можно решить, используя в их деятельности информационно-коммуникационные технологии (ИКТ), о чем подробнее рассказывается в следующем разделе. С помощью ИКТ можно создать условия для оперативного и экономически эффективного распространения сельскохозяйственной информации среди населения отдаленных районов в аудиоформате, в виде наглядных материалов и текстов, чтобы удовлетворять потребности фермеров с разным уровнем образования и грамотности.
Объем и качество цифровых технологий в распоряжении фермеров и других субъектов агропродовольственных систем значительно возросли по сравнению с 1990-ми годами, когда начали появляться такие современные средства, в основе которых лежат ИКТ, как мобильные телефоны, персональные компьютеры, онлайн службы и программные приложения120.
ИКТ приносят широкий спектр экономических, экологических и социальных выгод за счет расширения доступа к услугам в сельских районах, снижения транзакционных издержек, оптимизации использования производственных и природных ресурсов и повышения устойчивости к потрясениям и кризисам. Но стремительное распространение ИКТ и расширение их использования в сельском хозяйстве, отмечавшееся в последние годы, может также усугубить существующее неравенство. Сохраняется цифровой разрыв между развитыми и развивающимися странами и между сельскими и городскими районами. В частности, сельские женщины имеют меньше возможностей для доступа к ИКТ или их использования. Такое положение тесно связано с гендерными различиями в доступе к другим элементам инфраструктуры, особенно к электроэнергии. Между мужчинами и женщинами существуют различия в доступе к электроэнергии; они не имеют равных полномочий решать, как будет распределяться электроэнергия и кто будет получать выгоду от ее использования121. Необеспеченность электроэнергией на уровне домохозяйств серьезно снижает благополучие женщин с точки зрения здоровья, использования времени, занятости и доступа к информации, услугам и технологиям122.
В последние несколько лет значительно расширилось использование интернета: если в 2011 году в мире насчитывалось 2,4 млрд пользователей123, то в 2022 году их число достигло приблизительно 5,3 млрд человек124. Доступ к интернету имеют 63 процента женщин и 69 процентов мужчин в мире (рисунок 3.14)125. В последние годы доля пользователей интернета среди мужчин и женщин выросла, а гендерный разрыв, выраженный как доля мужчин, имеющих доступ к интернету, сократился.
Самый значительный гендерный разрыв в использовании интернета был зафиксирован в Африке: в 2022 году число женщин – пользователей интернета на континенте было на 25 процентов ниже, чем число пользователей-мужчин (рисунок 3.15), и разрыв не изменился с 2019 года. Уровень проникновения интернета как среди мужчин, так и среди женщин увеличивается по мере роста дохода, и в городских районах этот показатель гораздо выше, чем на селе123.
По последним оценкам Международного союза электросвязи, в 2022 году подавляющее большинство пользователей широкополосной связи в странах с низким и средним уровнем дохода составляли пользователи мобильных телефонов126. Данные о владении мобильными телефонами127, которые собираются Ассоциацией глобальной системы мобильной связи (GSMA) в странах с низким и средним уровнем дохода с 2017 года, показывают, что в период с 2017 по 2021 год число владельцев мобильных телефонов как среди женщин, так и среди мужчин оставалось относительно стабильным, а гендерный разрыв во владении мобильными телефонами постепенно сокращается, но в 2021 году составил семь процентов, т. е. на тот момент мобильных телефонов не имели 372 млн женщин128.
Гендерный разрыв во владении мобильными телефонами варьируется в зависимости от региона. В 2020 году на первом месте с точки зрения гендерного разрыва находились страны Южной Азии с низким и средним уровнем дохода: в этой группе стран доля женщин, владеющих мобильным телефоном, была на 19 процентов ниже, чем соответствующий показатель среди мужчин; на следующих местах по этому показателю находились страны Африки к югу от Сахары (13 процентов) и страны Ближнего Востока и Северной Африки (9 процентов)128. В странах Европы и Центральной Азии с низким и средним уровнем дохода доля женщин, владеющих мобильным телефоном, превышает долю владельцев мобильных телефонов – мужчин128.
По данным обследования потребителей, проведенного Ассоциацией глобальной системы мобильной связи в 2021 году, среди сельских женщин доля владельцев мобильных телефонов ниже, чем среди сельских мужчин129. Из десяти стран, в которых проводилось обследование (рисунок 3.16), на первом месте по гендерному разрыву в численности владельцев мобильных телефонов, проживающих в сельских районах, находится Пакистан (35 процентов), а на последнем – Мексика (всего 2 процента).
В настоящее время доступ к мобильному интернету имеют 60 процентов жительниц стран с низким и средним уровнем дохода по сравнению с 44 процентами в 2017 году (рисунок 3.17)128. Однако с декабря 2019 года (начало пандемии COVID-19) число пользователей мобильного интернета среди женщин росло медленнее, чем среди мужчин. Самый значительный гендерный разрыв зафиксирован в Южной Азии (44 процента), за которой следует Африка к югу от Сахары (37 процентов), а наименьший показатель зарегистрирован в Латинской Америке и Карибском бассейне (1 процент), а также в Восточной Азии и в Тихоокеанском регионе (2 процента).
Во всех десяти странах, в которых Ассоциация глобальной системы мобильной связи проводила обследование, гендерный разрыв в использовании мобильного интернета сельским населением превышает гендерный разрыв во владении мобильными телефонами (рисунок 3.18). Такая картина прежде всего обусловлена тем, что сельские жители, в особенности женщины, в странах с низким и средним уровнем дохода меньше знают о мобильном интернете, чем жители городских районов. Даже жители сельских районов, которым известно о существовании мобильного интернета, сталкиваются с целым рядом барьеров для его использования, включая низкую грамотность и отсутствие цифровых навыков. Как правило, в первую очередь с такими препятствиями сталкиваются женщины и сельское население, что обусловлено структурным неравенством и социальными нормами, из-за которых сельские женщины часто имеют более низкий уровень образования и более низкие доходы130. Кроме того, жители малонаселенных, удаленных или не имеющих доступа к электричеству сельских районов имеют меньше возможностей для доступа к широкополосной мобильной связи, чем жители городских районов. Самый значительный гендерный разрыв в использовании мобильного интернета сельским населением среди всех стран, включенных в выборку, был зарегистрирован в Бангладеш и Пакистане (55 процентов), а самый низкий – в Мексике (12 процентов).
Доступ к финансовым услугам – сбережениям, кредитам, страхованию и платежам – расширяет возможности людей искать способы заработка, получать более высокие доходы, сберегать и накапливать активы, а также обеспечивать свою жизнестойкость и экономическую безопасность. Кроме того, он способствует смягчению дискриминационных социальных норм (см. главу 6).
По всему миру сохраняется гендерный разрыв во владении счетами, но различия сокращаются. Гендерный разрыв во владении счетами в развивающихся странах, который в течение многих лет оставался на уровне около девяти процентных пунктов, в 2021 году сократился до шести процентных пунктов (74 процента мужчин по сравнению с 68 процентами женщин)131. Устранению гендерного разрыва в доступе к финансовым услугам способствует распространение мобильных кошельков132.
Основными факторами, создающими препятствия для доступа женщин к финансовым продуктам и услугам, представляются отсутствие ресурсов (например, доходов или активов) и дискриминационные социальные нормы и политика130. Кроме того, женщины часто не имеют документов, удостоверяющих личность, которые необходимы для открытия банковского счета133, 134. Спрос на страхование среди женщин ниже, чем среди мужчин, и первые обычно приобретают страховые полисы на меньшие суммы135, 136, 137, что связано с недоверием, низкой финансовой грамотностью и гендерными особенностями рисков134, 136.
Благодаря цифровизации финансовых услуг появляются инновационные средства обеспечения финансовой инклюзии. Для ликвидации гендерных барьеров, таких как ограниченная мобильность женщин или их недоверие к формальным институтам, можно использовать цифровые инструменты, повышающие финансовую самостоятельность женщин и обеспечивающие их конфиденциальность138. Мобильные кошельки способствуют изменению финансового поведения женщин и повышению их финансовой независимости; таким образом, они создают условия для расширения их экономических прав и возможностей139, 140, 141. Так, в ходе межстранового исследования, проведенного в Южной Азии и в Африке к югу от Сахары, было выявлено положительное влияние внедрения мобильных кошельков на расширение экономических возможностей женщин в отношении сбережений и планирования бюджета142. Исследование в Кении139 показало, что доступ к кенийской системе мобильных кошельков M-pesa дал возможность преодолеть нищету более чем 100 000 домохозяйств, причем положение домохозяйств, возглавляемых женщинами, изменилось более ощутимо, чем положение домохозяйств, возглавляемых мужчинами. Кроме того, благодаря этой системе примерно 185 000 женщин получили возможность заняться предпринимательской деятельностью и отказаться от совмещения нескольких работ с частичной занятостью.
При этом женщины по-прежнему отстают от мужчин по таким показателям, как доступ к мобильным счетам и использование владельцами счетов цифровых платежей130. В Южной Азии в агропродовольственных системах заняты 8 процентов работающих женщин и 12 процентов работающих мужчин. На первом месте по численности владельцев мобильных счетов находятся страны Африки к югу от Сахары (за исключением стран с высоким уровнем дохода), где мобильные счета имеют 30 процентов женщин и 36 процентов мужчин.
Социальная защита обладает мощным потенциалом как средство расширения экономических прав и возможностей женщин и сокращения гендерного неравенства, в том числе с точки зрения развития человеческого капитала, а также доступа к доходам и активам и возможностей распоряжаться имиi (см. также главу 6).
Она представляет собой важнейший инструмент управления рисками, которым подвергаются сельские женщины и мужчины. Программы социальной защиты – крайне эффективное средство повышения благополучия домохозяйств с точки зрения таких параметров, как помощь в случае ухудшения экономического положения, помощь в предотвращении ухудшения экономического положения, расширение возможностей получать средства к существованию и вести производственную деятельность, а также создание условий для социально-экономической интеграции и обеспечения равенстваii, iii. Однако при осуществлении таких программ могут в разной степени учитываться гендерные факторы, и они, как правило, не устраняют первопричины гендерного неравенства, такие как нормы и соотношение прав и возможностейiv.
Комплексными системами социальной защиты, предусмотренными действующим законодательством, охвачено 26,5 процента женщин трудоспособного возраста и 34,3 процента мужчинv. Более низкий охват женщин во многом объясняется широким распространением неформальной занятости в сельском хозяйстве и других секторах, а также более низкой долей женщин в составе рабочей силы и тем, какую работу выполняют женщиныv. Как показано в главе 2, значительная часть сельских женщин, живущих в аграрных домохозяйствах, трудится на семейных предприятиях, и этот труд зачастую не оплачивается и не получает признания. Если женщина не владеет землей, зарегистрированной на ее имя, что распространено во многих странах, она может не отвечать критериям для участия в существующих программах социального страхования для фермеровvi.
Сельские женщины могут сталкиваться с препятствиями для получения доступа к денежным пособиям или к льготам за участие в общественных работах из-за нехватки времени, неблагополучного финансового положения или ограничений и норм, создающих условия для их дискриминации и маргинализации или ограничивающих их доступ к ресурсам, включая транспортvii. На соотношение сил женщин и мужчин, положение в плане равенства, расширения прав и возможностей женщин и их благосостояния влияют все аспекты программ социальной защиты, включая определение адресатов, условия и механизмы выплат и пособийviii. Участие в программах социальной защиты также может влиять на распространенность насилия со стороны интимного партнера (см. врезку 3.5).
Женщины часто становятся бенефициарами программ социальной защиты как главы домохозяйств, сталкивающиеся с гендерными рисками (например, беременные и кормящие женщины), либо в качестве матерей и лиц, обеспечивающих уход. С последним из вышеперечисленных факторов было связано принятое в конце 1990-х годов решение в рамках программ обусловленных денежных пособий в Латинской Америке выдавать наличные деньги непосредственно женщинамiii, ix, x, xi. Но такой подход может приводить к закреплению традиционных гендерных стереотипов, в соответствии с которыми на женщин возлагается больше обязанностей по уходу, и к увеличению рабочей нагрузки на женщинxi. Кроме того, данные немногих исследований, в ходе которых изучалось, имеет ли значение гендерная принадлежность бенефициара, показывают, что зависимость изменений в благосостоянии домохозяйств от того, кому выдаются денежные средства – женщинам или мужчинам, несущественна или отсутствуетxii, xiii, xiv, xv. Решения о выборе женщин в качестве адресатов сами по себе не ведут к автоматическому обеспечению гендерного равенства и расширению прав и возможностейxvi. Слабые переговорные позиции и недостаточные права и возможности женщин, неуверенность в себе или недостаточная финансовая и функциональная грамотность могут оставаться факторами, ограничивающими контроль женщин за использованием денегxvi, xvii, xviii.
Как правило, для получения пособий женщины обязаны выполнять условия, предъявляемые программами социальной защиты, такие как регулярный медицинский осмотр детей и посещение учебных мероприятий по вопросам питания, – такие условия связаны с ролью женщины как матери или человека, несущего основную ответственность за уходxi. Данные о влиянии обусловленных денежных пособий на благополучие домохозяйств и детей преимущественно свидетельствуют об их положительном воздействии, но установление условий для их получения может иметь непреднамеренные последствия: может увеличиваться нехватка времени, может закрепляться стереотип об обязанности женщин выполнять неоплачиваемую работу по уходу и ведению домашнего хозяйства; если потенциальные бенефициары теряют доступ к пособиям из-за несоблюдения требований, их могут наказывать; или их потребности могут полностью игнорироватьсяxix, xx, xxi.
Если при разработке процедур выявления и регистрации потенциальных бенефициаров программ социальной защиты не учитываются гендерные аспекты, женщинам может быть сложно регистрироваться для участия в таких программах. Если для регистрации и оплаты от заявителей требуется уезжать на значительное расстояние от дома, нехватка времени и денег может затруднять доступ женщин к программам. Кроме того, доступ затрудняют такие факторы, как отсутствие документов, удостоверяющих личность, которые требуется предъявлять для участия, недостаточный уровень грамотности для ознакомления с предоставляемой в письменном виде информацией о выборе адресатов и действиях, необходимых для участия, и другие ограничивающие факторы, связанные с культурными нормамиxi. Эффективным механизмом обеспечения финансовой инклюзии женщин могут быть электронные платежи, но более широкое применение цифровых механизмов социальной защиты может привести к резкому сокращению охвата сельских женщин, так как среди сельских женщин гораздо меньше владельцев телефонов, чем среди сельских мужчинxxii, о чем также говорилось в этой главе.
В последние годы особое внимание уделяется сочетанию мероприятий по социальной защите с дополнительными услугами, ресурсами и видами деятельности. Такие программы часто осуществляются в рамках так называемых многосторонних программ экономической инклюзииxxiii. При осуществлении многих программ экономической инклюзии учитываются гендерные факторы: в исследовании Всемирного банка изучалось свыше 200 таких программ; в 88 процентах из них женщинам уделялось приоритетное внимание, и большинство из них были направлены на обеспечение средств к существованию в сельских районахxxiii.
Программы экономической инклюзии осуществляются в различных форматах. Программы в формате "наличные средства +", в рамках которых предоставление денежных пособий дополняется другими мероприятиями, могут использоваться для повышения благополучия в таких аспектах, как здоровье, питание и репродуктивное здоровьеxxiv, и могут включать такие элементы, как информирование с целью изменения поведения, помощь в налаживании производственной деятельности, медицинское страхование, финансовая инклюзия и психосоциальная поддержка.
Для обеспечения гендерного равенства может быть принят подход, предполагающий учет гендерной проблематики при объединении социальной защиты с другими услугами. Предоставление пособий можно объединить с обучением навыкам и помощью в уходе за детьми для повышения трудоспособности женщин или с услугами по наращиванию сельскохозяйственного производства и доходов женщин, по помощи в развитии предприятий и по диверсификации источников средств к существованиюxi. Например, в рамках двух крупнейших в мире программ общественных работ – осуществляемой в Эфиопии Программы социальной защиты в форме продуктивной деятельности и Национального проекта по обеспечению гарантированной занятости в сельских районах им. Махатмы Ганди, реализуемого в Индии, – маленьким детям участниц предоставляются места в ясляхi.
Известно, что предоставления ресурсов часто недостаточно для расширения прав и возможностей женщин, но вопрос о том, какие дополнительные элементы могут эффективно способствовать расширению прав и возможностей женщин и преобразованиям, изучен не столь глубокоxxv. В литературе описаны примеры положительного воздействия многосторонних программ экономической инклюзии на доходы, сбережения, активы и психосоциальное благополучие женщинxxvi, xxvii, xxviii. Многосторонние программы могут состоять из значительного числа компонентов, а их структура часто зависит от контекста, поэтому расширение их масштабов может представлять более сложную задачу, чем развитие простых программ социальной защиты.
Такая распространенная форма социальной защиты, как предоставление денежных пособий непосредственно бенефициарам, может влиять на распространенность насилия со стороны интимного партнера (НИП) путем изменения положения в трех аспектах: i) экономической безопасности и эмоциональном благополучии, ii) внутрисемейных конфликтах и iii) расширении прав и возможностей женщинi.
Повышение экономической безопасности и эмоционального благополучия способствует смягчению стресса, связанного с нищетой, и, как следствие, сокращению распространенности НИП. Но доступность наличных денежных средств может и повышать распространенность насилия, если деньги тратятся на такие товары, как алкоголь и табак, или если супруги не достигают согласия о том, как тратить деньги. Влияние наличных денежных средств на расширение прав и возможностей женщин и на распространенность НИП зависит от реакции партнера на изменение соотношения прав и возможностей в паре. Наличные средства могут сокращать распространенность НИП, если мужчины положительно воспринимают расширение прав и возможностей супруги и начинают выше ценить ее. Но если они воспринимают изменения как угрозу, они могут чаще совершать акты насилия, чтобы сохранить существующее соотношение сил.
Большинство данных свидетельствуют о том, что денежные пособия либо сокращают распространенность НИП в странах с низким и средним уровнем дохода, либо не влияют на этот показатель, хотя данные по отдельным подгруппамii стран свидетельствуют о росте распространенности НИП. Исследования программ социальной защиты, реализованных в Африке, показали, что реализация четырех из пяти таких программ помогла сократить распространенность и интенсивность (частоту случаев) этого явленияiii. Женщины в Бангладеш, получавшие денежные пособия или пищевые продукты вместе с информацией об изменении моделей питания, реже испытывали на себе физическое НИПiv. Предоставление семьям с низким уровнем дохода в северном Эквадоре наличных денежных средств, ваучеров и пищевых продуктов помогло снизить распространенность физического и сексуального НИП и проявлений контролирующего поведения за счет повышения благополучия женщин по их субъективному восприятию и их уверенности в себе, а также развития их способности принимать решенияii, v, vi.
Женщины, получавшие помощь по программе обусловленных денежных переводов Oportunidades/Prospera, реализуемой в Мексике, реже страдали от физического насилия, но в среднесрочной перспективе получали угрозы насилия чащеvii. Воздействие таких мер не было долгосрочным, но правовые реформы, касающиеся процедуры развода, облегчили для женщин, особенно получавших помощь в рамках программы Oportunidades выход из отношений, в которых присутствовало насилиеviii, ix. Воздействие денежных программ на положение с гендерным равенством может зависеть от структуры домохозяйства и положения разных членов семьи. Национальная программа денежных пособий в Мали позволила сократить частоту случаев эмоционального, физического НИП и проявлений контролирующего поведения в полигамных домохозяйствах, о которых сообщали женщины, но не принесла существенной отдачи в моногамных домохозяйствахx. Особенно серьезно изменилось положение вторых и последующих жен, к которым без принятия мер насилие применяется чаще всего. Участие в программе смягчило стресс и беспокойство среди лиц мужского пола в охваченных ею домохозяйствах, что привело к сокращению числа споровx. Комплексная программа правительства Ганы "Средства к существованию против бедности – 1000" помогла сократить количество случаев применения физического, сексуального и эмоционального насилия по отношению к женщинам в моногамных домохозяйствах, но не дала такого эффекта в полигамных семьяхxi. Такое воздействие было в значительной мере обеспечено благодаря повышению экономической безопасности и расширению прав и возможностей женщин. Программа способствовала сокращению масштабов конфликтов и проявлений насилия: по словам женщин в полигамных и моногамных домохозяйствах, они реже были вынуждены просить у мужей деньги и меньше зависели от них финансово, в результате чего уменьшилось число возможных поводов для напряженности в отношенияхxii.
