Введение: борьба с продовольственной инфляцией в целях ликвидации голода
До 2030 года осталось не так много времени, а мир значительно отстает от графика достижения цели 2 в области устойчивого развития (ЦУР 2), предусматривающей ликвидацию голода, обеспечение продовольственной безопасности, улучшение питания и содействие устойчивому развитию сельского хозяйства, причем ситуация усугубилась экстремальными погодными явлениями, пандемией COVID-19, резким ростом цен на продовольствие и геополитическими потрясениями, такими как война на Украине. В результате этих кризисов распространенность голода и отсутствия продовольственной безопасности на планете превысила уровень, наблюдавшийся до 2015 года, что сильнее всего сказывается на населении с низким уровнем доходов и затрудняет достижение остальных целей в области развития, таких как сокращение масштабов нищеты и охрана здоровья. В последние годы появились признаки восстановления экономики, но сохраняющаяся проблема инфляции, которая продолжает снижать покупательную способность населения и затруднять доступ к здоровому рациону, замедлила прогресс. Мировые цены на продовольствие частично стабилизировались, но во многих странах инфляция остается высокой. В публикации "Положение дел в области продовольственной безопасности и питания в мире – 2025" рассматриваются причины и последствия продовольственной инфляции, анализируется ее влияние на различные группы пищевых продуктов и экономическую доступность рациона, а также приводятся примеры эффективных мер политики, призванные помочь странам в ликвидации голода, отсутствия продовольственной безопасности и всех форм неполноценного питания и обеспечить экономическую доступность здорового рациона для всех жителей планеты.
Продовольственная безопасность и питание в мире
Показатели продовольственной безопасности: самая актуальная информация и ход работы по ликвидации голода и обеспечению продовольственной безопасности
Судя по последней оценке масштабов голода в мире, измеряемых показателем "распространенность недоедания" (РН) (показатель 2.1.1 ЦУР), в последние годы появились признаки улучшения ситуации. РН начала медленно повышаться в 2017 году и резко выросла в 2020 и 2021 годах на фоне пандемии. Однако результаты последней оценки свидетельствуют об улучшении положения в 2022–2024 годах, что внушает оптимизм. По оценкам, в 2024 году с проблемой голода сталкивалось 8,2 процента населения планеты, в то время как в 2023 году этот показатель составлял 8,5 процента, а в 2022 году – 8,7 процента. В 2024 году в мире насчитывалось от 638 млн до 720 млн голодающих (7,8 и 8,8 процента населения планеты). Если исходить из результатов точечной оценки (673 млн), то это почти на 15 млн меньше, чем в 2023 году, и на 22 млн меньше, чем в 2022 году.
Такой прогресс на глобальном уровне обусловлен заметным улучшением показателей в Юго-Восточной Азии и Южной Азии (в основном под влиянием новых данных, поступивших из Индии), а также в Южной Америке. В Азии РН снизилась: если в 2022 году она составляла 7,9 процента, то в 2024 году – 6,7 процента (323 млн человек). Изменения к лучшему наблюдаются и в регионе Латинской Америки и Карибского бассейна: по последним оценкам, в 2024 году РН здесь снизилась до 5,1 процента по сравнению с максимумом в 6,1 процента, достигнутым в 2020 году.
Однако в большинстве субрегионов Африки и Западной Азии такая положительная динамика отсутствует – напротив, здесь масштабы голода стабильно растут. В Африке РН в 2024 году превысила 20 процентов, а в Западной Азии повысилась до 12,7 процента.
Согласно последним прогнозам, в 2030 году число страдающих от хронического недоедания в мире может составить 512 млн человек, из которых почти 60 процентов будут проживать в Африке, а значит, достижение ЦУР 2 (ликвидация голода) потребует колоссальных усилий.
Показатель 2.1.2 ЦУР – распространенность умеренного или острого отсутствия продовольственной безопасности среди населения, измеряемая по шкале восприятия отсутствия продовольственной безопасности, – используется для отслеживания прогресса в выполнении всеобъемлющей задачи 1 ЦУР 2 "обеспечить всем круглогодичный доступ к достаточному количеству безопасной, питательной пищи".
На глобальном уровне с 2021 года отмечается очень медленное снижение распространенности отсутствия продовольственной безопасности, последовавшее за стремительным ростом этого показателя на фоне пандемии в 2020 году. В 2024 году распространенность умеренного или острого отсутствия продовольственной безопасности в мире незначительно снизилась по сравнению с 2023 годом – с 28,4 до 28,0 процента. По оценкам, в 2024 году в условиях умеренного или острого отсутствия продовольственной безопасности жили около 2,3 млрд человек в мире – это на 335 млн больше, чем в 2019 году, до пандемии, и на 683 млн больше, чем в 2015 году, когда была принята Повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 года.
В региональном разрезе динамика крайне неоднородна: в Африке масштабы отсутствия продовольственной безопасности растут, в Латинской Америке и Карибском бассейне сокращаются, в Азии постепенно уменьшаются вот уже несколько лет подряд, а новые данные по Океании, Северной Америке и Европе указывают на небольшое снижение этого показателя в 2023–2024 годах после роста, продолжавшегося несколько лет. В Африке распространенность умеренного или острого отсутствия продовольственной безопасности составляет 58,9 процента, что почти вдвое выше, чем в среднем по миру (28 процентов), а в Латинской Америке и Карибском бассейне, Азии и Океании этот показатель ниже общемирового (25,2, 23,3 и 26,3 процента соответственно).
В 2024 году от умеренного или острого отсутствия продовольственной безопасности страдало порядка 32,0 процента населения сельских районов, примерно 28,6 процента жителей пригородов и 23,9 процента населения городских районов. Сравнение оценок за 2024 и 2022 годы показало, что распространенность умеренного или острого отсутствия продовольственной безопасности снизилась только в городских районах (с 25,7 до 23,9 процента), а в сельских и пригородных районах осталась практически неизменной.
Кроме того, сохраняется проблема неравенства между мужчинами и женщинами: во всех регионах мира распространенность отсутствия продовольственной безопасности среди взрослых женщин выше, чем среди мужчин. В период пандемии гендерный разрыв в мире существенно увеличился, особенно заметно – в 2021 году, после чего сокращался два года подряд. Однако новые расчетные данные указывают на рост этого разрыва на глобальном уровне в 2023–2024 годах.
Стоимость и экономическая доступность здорового рациона
Для разработки обоснованных мер политики, направленных на улучшение показателей продовольственной безопасности и питания, то есть на выполнение задач 1 и 2 ЦУР 2, крайне важен мониторинг экономической доступности здорового рациона. Стоимость здорового рациона (СЗР) в каждой стране рассчитывается как минимальная стоимость приобретения продуктов, входящих в состав здорового рациона, под которым понимается потребление разнообразных местных продуктов, удовлетворяющих потребность человека в энергии и большинстве питательных веществ. Для установления распространенности экономической недоступности (РЭН) здорового рациона и числа лиц, для которых здоровый рацион экономически недоступен (ЧЭН), СЗР сравнивается с распределением доходов в стране.
В 2024 году СЗР в мире выросла по сравнению с 2017 годом, достигнув в среднем 4,46 доллара по паритету покупательной способности (ППС) на человека в день. Самая высокая СЗР в 2024 году была зарегистрирована в Латинской Америке и Карибском бассейне (5,16 долл. по ППС), а на следующих местах по этому показателю находились Азия (4,43 долл. по ППС), Африка (4,41 долл. по ППС), Северная Америка и Европа (4,02 долл. по ППС) и Океания (3,86 долл. по ППС). Африка опередила остальные регионы мира по темпам роста этого показателя в период 2023–2024 годов.
В тот же период росли и доходы населения, что снизило возможное негативное влияние роста расходов. В 2022 году здоровый рацион был экономически недоступен для 33,5 процента населения (2,68 млрд человек), а в 2024 году – примерно для 31,9 процента (2,60 млрд), то есть за два года число лиц, сталкивающихся с этой проблемой, сократилось почти на 80 млн.
При этом в разных регионах мира восстановление идет разными темпами. В последние годы в Азии отмечается значительное сокращение показателей экономической недоступности здорового рациона, а в Латинской Америке и Карибском бассейне, Северной Америке, Европе и Океании – несущественное. В Африке наблюдается отрицательная динамика: в этом регионе ЧЭН в 2024 году превысило 1 млрд человек.
Еще более неравномерными были темпы восстановления в разных группах стран по уровню дохода. Медленнее всего восстанавливаются показатели в странах с низким уровнем дохода (СНД), где ЧЭН неуклонно растет с 2017 года. В 2024 году доступа к здоровому рациону не имели 544,7 млн жителей СНД, что эквивалентно 72 процентам их населения. В странах верхнего сегмента среднего уровня дохода и странах с высоким уровнем дохода (СВССД и СВД) РЭН и ЧЭН снижаются с 2020 года. В странах нижнего сегмента среднего уровня дохода (СНССД) ЧЭН в 2020–2024 годах снижалось, но такая динамика главным образом объясняется значительным ростом экономической доступности здорового рациона в Индии.
Экономический доступ к продовольствию – одно из ключевых измерений продовольственной безопасности. Люди, для которых экономически недоступен даже наименее дорогостоящий здоровый рацион, как правило, в той или иной степени страдают от отсутствия продовольственной безопасности, что негативно отражается на качестве их рациона. Низкое качество рациона, в свою очередь, оказывает огромное влияние на показатели питания.
Положение дел в области питания: ход работы по достижению глобальных целей в области питания
Ликвидация неполноценного питания – залог достижения почти всех ЦУР. Из всех показателей состояния питания детей существенно изменилась только распространенность отставания в росте: она снизилась с 26,4 процента в 2012 году до 23,2 процента в 2024 году. В мире не произошло значительных изменений ни в распространенности избыточной массы тела у детей (в 2012 году – 5,3 процента, а в 2024 году – 5,5 процента), ни в распространенности истощения у детей (в 2012 году – 7,4 процента, а в 2024 году – 6,6 процента). Обнадеживают данные о том, что за период с 2012 по 2024 год ни в одном из регионов не выросла распространенность истощения у детей, а в Западной Африке и Центральной Азии даже отмечается ее снижение (с 8,2 до 6,5 процента и с 3,8 до 2,1 процента соответственно). Кроме того, в мире существенно увеличилась доля детей, находящихся на исключительно грудном вскармливании – с 37,0 процента в 2012 году до 47,8 процента в 2023 году. Тем не менее для достижения целей на 2030 год необходимо ускорить работу по достижению всех показателей в области детского питания.
В более старших возрастных группах по обоим показателям питания наблюдалась отрицательная динамика. Распространенность ожирения у взрослых выросла с 12,1 процента в 2012 году до 15,8 процента в 2022 году. Обновленные данные по распространенности анемии среди женщин в возрасте 15–49 лет за период с 2012 по 2023 год показывают, что почти во всех регионах она либо не сократилась, либо выросла, а на глобальном уровне возросла с 27,6 до 30,7 процента.
Более половины стран мира, располагающих данными для оценки сокращения масштабов истощения у детей (74 из 132), ведут работу по достижению цели на 2030 год без отставания от графика. Работу по сокращению масштабов отставания в росте у детей в соответствии с намеченным графиком ведут 35 процентов стран, публикующих данные о прогрессе (56 из 160), а работу по сокращению распространенности избыточной массы тела у детей – 21 процент стран (34 из 162). Что же касается сокращения распространенности низкой массы тела при рождении, то работу по этому показателю в намеченные сроки выполняет самая низкая доля стран – 8 процентов (12 из 158). Несмотря на заметную положительную динамику в последнее десятилетие, всего 19 процентов стран, располагающих данными о прогрессе (21 из 112), не отстают от графика достижения цели по исключительно грудному вскармливанию на 2030 год. Лишь немногие страны успевают в намеченные сроки достичь цели по сокращению масштабов анемии среди женщин в возрасте 15–49 лет и ожирения у взрослых.
В марте 2025 года Статистическая комиссия Организации Объединенных Наций официально утвердила новый показатель для мониторинга результатов выполнения задачи 2 ЦУР 2 (к 2030 году покончить со всеми формами неполноценного питания) – "доля населения, потребляющая минимально разнообразный рацион" (МРР). С помощью этого показателя отслеживается разнообразие рациона двух уязвимых в пищевом отношении групп населения – детей в возрасте от 6 до 23 месяцев (МРР-Д) и женщин в возрасте от 15 до 49 лет (МРР-Ж).
По последним данным, критериям минимального разнообразия отвечает рацион всего трети (34 процентов) детей в возрасте от 6 до 23 месяцев и двух третей (65 процентов) женщин в возрасте от 15 до 49 лет в мире. Иными словами, треть женщин и, что еще хуже, примерно две трети детей в возрасте от 6 до 23 месяцев в мире потребляют недостаточно разнообразный рацион, что подвергает их риску недостаточного потребления основных витаминов и минералов, необходимых для обеспечения полноценного питания и здоровья.
Резкий рост продовольственной инфляции в 2021–2023 годах: причины и последствия для продовольственной безопасности и питания
Продовольственная инфляция: наглядные факты
Начиная с конца 2020 года в большинстве стран существенно выросли розничные цены на продовольствие, что создало серьезные проблемы как для потребителей, так и для директивных органов. Средняя продовольственная инфляция в мире в годовом исчислении выросла с 5,8 процента в декабре 2020 года до огромного значения в 23,3 процента в декабре 2022 года. На эти цифры в значительной степени влияют показатели по странам, сталкивающимся с гиперинфляцией, таким как Судан, Боливарианская Республика Венесуэла и Зимбабве, где максимальные значения годовой инфляции существенно превышали 350 процентов. Медианный показатель дает более точную картину: медианная продовольственная инфляция в декабре 2020 года составляла 2,3 процента, а в январе 2023 года достигла 13,6 процента.
С 2020 года мировая продовольственная инфляция ощутимо опережает общую инфляцию, что свидетельствует о повышенной волатильности цен и сохраняющейся напряженности на сельскохозяйственных и продовольственных рынках. В первые месяцы 2020 года, когда пандемия только начиналась, инфляция в целом оставалась достаточно низкой. Однако продовольственная инфляция уже тогда значительно превышала общую. На пике продовольственной инфляции в январе 2023 года она была на 5,1 процентного пункта выше общей инфляции (13,6 процента и 8,5 процента соответственно). В течение всего 2023 года оба показателя инфляции оставались на высоком уровне, но демонстрировали тенденцию к снижению.
Особенно остро проблема продовольственной инфляции стояла в странах с низким уровнем дохода. Большинство домохозяйств, даже живущие за счет сельского хозяйства, приобретают продовольствие на рынках. Покупая пищу на рынках, домохозяйства становятся уязвимыми к резкому росту цен, что усугубляет стоящие перед ними проблемы отсутствия продовольственной безопасности и нищеты и ограничивает их доступ к здоровому рациону и его потребление. Многие мелкие фермеры и работники аграрного сектора являются чистыми потребителями продовольствия, поэтому, как бы ни росли их доходы от продаваемой ими продукции, цены на продовольствие, как правило, растут быстрее. Поэтому рост цен на продовольствие не только ухудшает материальное положение домохозяйств, но и угрожает источникам средств к существованию в сельских районах, сводя на нет прогресс в деле сокращения масштабов нищеты, обеспечения продовольственной безопасности и питания.
Каковы причины высокой продовольственной инфляции?
Государства всего мира приняли беспрецедентные меры реагирования в связи с пандемией: масштабные мероприятия в налогово-бюджетной и денежно-кредитной сферах сыграли критически важную роль в предотвращении краха экономики, но создали предпосылки для последующего роста инфляции. Правительства затратили на финансовую поддержку примерно 17 трлн долл. США, при этом СВД направили основную долю бюджетных субсидий на сохранение рабочих мест, поддержание спроса и стабилизацию рынков. Эта сумма была эквивалентна почти десяти процентам мирового валового внутреннего продукта за два года. В тот же период центральные банки снизили процентные ставки, начали скупать облигации в больших объемах и ввели механизмы экстренного предоставления ликвидности для поддержания функционирования финансовых систем. Все эти меры смягчили тяжелое воздействие пандемии на экономику. Однако экспансионистская политика на фоне сохраняющейся напряженности в товаропроводящих цепочках и стремительного восстановления мирового спроса способствовала росту инфляции. В итоге центральные банки сменили курс, ужесточив денежно-кредитную политику, чтобы сдержать резкий рост цен.
Вторым серьезным глобальным потрясением для продовольственных рынков стала война на Украине, усугубившаяся множеством экстремальных метеорологических явлений, – она привела к нарушению торговых путей, создала дополнительную неопределенность и усилила рост инфляции, начавшийся под влиянием пандемии. В 2021 году на Украину и Российскую Федерацию – крупных экспортеров пшеницы, кукурузы и подсолнечного масла – в совокупности приходилось около 12 процентов калорий, поставляемых на мировые рынки. Военные действия в регионе Черного моря наряду с дополнительными перебоями в Красном море привели к сокращению экспорта зерна и удобрений, от чего наиболее серьезно пострадали СНД и страны со средним уровнем дохода (ССД), зависящие от мировых рынков зерновых.
Эти геополитические потрясения усугубили воздействие возникших еще в период пандемии факторов инфляции, которые вызвали две отдельные, но усиливающие друг друга волны роста цен на сельскохозяйственные товары, начиная с 2020 года. Первая волна роста цен на сельскохозяйственные товары и энергоносители (примерно на 15 процентных пунктов) была вызвана опасениями по поводу сбоев в товаропроводящей цепочке, нехватки рабочей силы и воздействия предупредительных мер в торговле в начале пандемии. Резкое падение мирового спроса на некоторое время сдержало первую волну, но с активизацией хозяйственной деятельности рост инфляции возобновился и, кроме того, начал проявляться эффект налогово-бюджетных и денежно-кредитных мер. Второй, более резкий скачок цен – еще на 18 процентных пунктов – был спровоцирован войной, разразившейся на Украине, которая привела к нарушению важнейших торговых потоков и сокращению экспорта удобрений. В то же время произошел всплеск цен на рынках энергоносителей, дестабилизированных санкциями против Российской Федерации и изменением структуры торговли, и подорожали топливо и удобрения, что оказало косвенное воздействие на сельское хозяйство.
Основным фактором последнего эпизода продовольственной инфляции стал рост цен на сельскохозяйственную продукцию и энергоносители. Стремительный рост цен на продовольствие и энергоносители после 2020 года напрямую привел к росту продовольственной инфляции. Продовольственные цены 2022 и 2023 годов оказались гораздо выше, чем ожидалось с учетом тенденций прошлых периодов. Вследствие потрясений в сельскохозяйственном и энергетическом секторах в период максимальной инфляции продовольственные цены в Соединенных Штатах и еврозоне выросли на 14 и 18 процентов соответственно (в Соединенных Штатах максимальный уровень инфляции был зафиксирован в третьем квартале 2022 года, а в еврозоне – в первом квартале 2023 года).
Кроме того, продовольственную инфляцию усугубило положение в мировой экономике. С учетом дополнительного воздействия таких факторов мировой экономики, как затраты производителей продовольствия и организаций розничной торговли на приобретение сырья, движением цен на сырьевые товары было обусловлено 47 процентов продовольственной инфляции в США и 35 процентов – в еврозоне. Эти цифры свидетельствуют о серьезном влиянии роста цен на сельскохозяйственную продукцию и энергоносители на розничные продовольственные цены в период с 2022 по 2023 год.
Однако инфляция, обусловленная динамикой на рынках сырьевых товаров, лишь отчасти объясняет наблюдаемую динамику цен. Фактически максимальная продовольственная инфляция в Соединенных Штатах Америки составила 10,6 процента, а в еврозоне – 15,7 процента, из чего можно сделать вывод, что на нее воздействовали и другие факторы, такие как повышение стоимости рабочей силы, колебания валютных курсов и потенциальное повышение доли прибыли в цене по всей цепочке поставок. Те же факторы в значительной мере способствовали продовольственной инфляции. В Соединенных Штатах динамикой на рынках, на которых не продавались сельскохозяйственные товары и энергоносители, было обусловлено 53 процента прироста, а в зоне евро – 65 процентов.
Продовольственная инфляция влияет на показатели продовольственной безопасности и питания
Недавний всплеск инфляции в мире негативно сказался на условиях жизни. Под влиянием усилившегося инфляционного давления в 2022 году реальная заработная плата в мире снизилась на 0,9 процента – эта информация согласуется с данными, показывающими, что масштабные экономические потрясения могут быть факторами скачков инфляции и последующего снижения реальной заработной платы.
Восстановление реальной заработной платы в разных странах было крайне неравномерным, и во многих странах рост продовольственной инфляции опережал рост доходов. В одних странах заработная плата и цены на продовольствие росли почти параллельно, что способствовало поддержанию стабильных доходов с поправкой на расходы на продовольствие. В других же реальная заработная плата снижалась. В Египте темпы роста продовольственных цен, обусловленного зависимостью от импорта и дефицитом иностранной валюты, с середины 2022 года серьезно опередили рост заработной платы, что затруднило доступ домохозяйств к продовольствию. В Перу заработная плата также росла медленнее, чем инфляция: к концу 2023 года цены на продовольствие в стране выросли на 34,5 процента по сравнению с периодом до пандемии (начало 2020 года), а доходы – лишь на 6,6 процента.
Продовольственная инфляция стала одним из основных факторов, вызвавших рост распространенности отсутствия продовольственной безопасности в странах всех групп по уровню дохода, причем наиболее существенно распространенность этой проблемы выросла в СНД. В 2019–2024 годах среднегодовые темпы продовольственной инфляции в СНД составили 11,4 процента – эта тенденция сопровождалась повышением распространенности умеренного или острого отсутствия продовольственной безопасности на 6,7 процентного пункта и ростом распространенности острого отсутствия продовольственной безопасности на 3,5 процентного пункта.
В странах нижнего сегмента среднего уровня дохода (СНССД) продовольственная инфляция была ниже, чем в СНД, но масштабы отсутствия продовольственной безопасности также существенно выросли. В 2019–2024 годах продовольственная инфляция в СНССД составляла в среднем 7 процентов в год, при этом распространенность умеренного или острого отсутствия продовольственной безопасности выросла на 5,6 процентного пункта, а распространенность только острого отсутствия продовольственной безопасности – на 1,6 процентного пункта. Такая динамика отражает не только напряженную ситуацию в экономике вследствие роста продовольственных цен, но и последствия продолжающихся конфликтов (например, в Ливане и Мьянме) и факторы экономической уязвимости, воздействующие на крупные группы населения (например, в Нигерии и Пакистане).
Продовольственная инфляция сопровождается ростом масштабов отсутствия продовольственной безопасности, но ее воздействие варьируется в зависимости от контекста. Повышение цен на пищевые продукты на 10 процентов ассоциируется с ростом распространенности умеренного или острого отсутствия продовольственной безопасности на 3,5 процента и с ростом распространенности острого отсутствия продовольственной безопасности на 1,8 процента. Степень уязвимости стран определяется их особенностями, включая гибкость экономики, эффективность институтов и наличие внешних потрясений.
Серьезнее всего рост продовольственных цен подрывает продовольственную безопасность в странах, сталкивающихся с проблемой неравенства, где структурные различия по уровню доходов, полу и географическому положению усиливают как уязвимость к потрясениям, так и создают помехи для эффективного реагирования. Для стран, где проблема неравенства имеет особенно широкие масштабы, характерны неэффективно функционирующие системы социальной защиты, ограниченные бюджетные возможности и высокая численность уязвимого населения, что подвергает высокому риску группы населения, находящиеся в неблагополучном положении, особенно женщин и сельские домохозяйства. Гендерные ограничения, такие как более низкая заработная плата, обязанности по уходу и затрудненный доступ к ресурсам, снижают возможности женщин обеспечивать себя в условиях инфляции, часто вынуждая их сокращать потребление пищи во время кризисов. Без ликвидации таких взаимосвязанных факторов неравенства невозможно смягчать воздействие волатильности цен на продовольствие и строить более инклюзивные и невосприимчивые к внешним воздействиям агропродовольственные системы.
Продовольственная инфляция последних лет повысила риск истощения у детей – это показывает, насколько серьезно ценовые потрясения воздействуют на показатели питания. Повышение цен на пищевые продукты на 10 процентов ассоциируется с ростом распространенности истощения в популяции на 2,7–4,3 процента и ростом распространенности тяжелого истощения у детей в возрасте до пяти лет на 4.8–6.1 процента. Такое воздействие сохраняется даже после введения мер контроля за доступом к основным услугам, включая чистую воду, санитарию и здравоохранение.
Начавшийся в 2022 году резкий рост мировых цен на продовольствие усугубил проблему острой недостаточности питания, создав повышенный риск для миллионов детей в СНД и СНССД. Если мировые продовольственные цены в период с января 2022 года по январь 2023 года выросли на 13,6 процента, то в СНД инфляция достигла 25,2 процента, а в СНССД – 11,8 процента. Более чем в 65 процентах СНД и в 61 проценте СНССД, в которых проживает более 1,5 миллиарда человек, продовольственная инфляция в этот период превышала 10 процентов. В тех же регионах регистрировались более высокие уровни истощения у детей. К 2024 году распространенность истощения в СНД и ССД составила 6,4 и 9,5 процента соответственно (см. Приложение 1A).
Инфляция цен на богатые питательными веществами пищевые продукты по сравнению с другими продуктами: есть ли различия?
Данные о мировых продовольственных ценах за 2011, 2017 и 2021 годы свидетельствуют о сохраняющихся стабильных расхождениях в ценах на различные группы пищевых продуктов. Наименее дорогостоящими источниками пищевой энергии во всех странах остаются основные крахмалосодержащие продукты, а также растительные масла и жиры. Самыми дорогими неизменно признаются такие группы продуктов с более высокой пищевой ценностью, как продукты животного происхождения, фрукты и овощи.
Пищевые продукты глубокой переработки стабильно оказываются дешевле, чем продукты любой другой степени технической обработки. При этом растет объем данных, свидетельствующих об отрицательном воздействии этой группы продуктов на здоровье: в них, как правило, почти или совершенно отсутствуют цельные ингредиенты, но содержится большое количество насыщенных жиров, трансжиров и соли; кроме того, они бедны клетчаткой, питательными микроэлементами и другими биологически активными соединениями. К 2021 году цены на продукты глубокой переработки были в среднем на 47 процентов ниже, чем на непереработанные или прошедшие минимальную обработку продукты, и на 50 процентов ниже, чем на продукты, прошедшие технологическую обработку.
В период с 2021 по 2023 год (а в ряде стран и до 2024 года) прослеживались заметные расхождения в уровне инфляции цен на пищевые продукты разных групп. Цены на основные крахмалосодержащие продукты питания, такие как пшеница, клубнеплоды с высоким содержанием крахмала и рис, росли быстрее, чем на продовольствие в целом; также быстро повышались цены на растительные масла и жиры. Как показывают тематические исследования, в Мексике, Нигерии и Пакистане продовольственная инфляция значительно опережала общую инфляцию, при этом выше всего были цены на основные пищевые продукты и пищевые масла. Особенно резкий рост цен был зафиксирован в начале – середине 2022 года, одновременно со сбоями на мировом рынке зерновых, вызванными войной на Украине, откуда экспортируются большие объемы пшеницы и масличных культур.
Цены на продукты, богатые питательными веществами, особенно на овощи, фрукты и продукты животного происхождения, остаются высокими, но при этом нестабильными, что снижает экономическую доступность разнообразного рациона. Пищевые продукты этих групп неизменно продаются по более высоким ценам, чем основные крахмалосодержащие продукты, на которые у жителей многих развивающихся стран все еще уходит львиная доля средств, расходуемых на продовольствие.
Как правило, каждая группа пищевых продуктов включает не менее одного – двух недорогих продукта, которые могут входить в состав питательного рациона; однако доступ к здоровому рациону определяется не только ценами, но и культурными предпочтениями и пищевыми привычками. В Нигерии стоимость здорового рациона снижалась до середины 2023 года, после чего снова выросла, в Пакистане колебалась под воздействием сезонных факторов, а в Мексике стабильно росла. Эти данные свидетельствуют о том, что даже при одинаковом инфляционном давлении экономическая доступность здорового рациона в разных странах может быть очень разной.
Страны в условиях "идеального шторма": налогово-бюджетная, денежно-кредитная и торговая политика и ее последствия с точки зрения продовольственной безопасности и питания
От экстренной помощи к осмыслению положения
Для борьбы со скачками цен на продовольствие необходим комплексный подход на уровне политики, позволяющий уделять внимание как краткосрочной помощи, так и обеспечению долгосрочной невосприимчивости к внешним воздействиям. Рост цен на продовольствие, вызванный скачками спроса или предложения, волатильностью глобальных рынков и макроэкономической нестабильностью, может серьезно подрывать продовольственную безопасность – особенно высокому риску подвергаются лица с низким уровнем дохода и уязвимые группы населения. Для смягчения такого воздействия и предотвращения будущих кризисов правительства могут использовать комплексные адресные налогово-бюджетные меры и эффективные системы социальной защиты, проводить скоординированную макроэкономическую политику, структурные и торговые реформы, а также осуществлять стратегические инвестиции в данные, инфраструктуру и инновации. Описанные ниже меры представляют собой дорожную карту на уровне политики, которая поможет преодолеть современные проблемы и в то же время заложить прочную основу для формирования менее восприимчивых к внешним воздействиям и более справедливых агропродовольственных систем.
Разработка эффективных мер реагирования на продовольственную инфляцию
Особое значение для поддержки уязвимых групп населения в периоды высокой продовольственной инфляции имеют адресные налогово-бюджетные меры. При разработке этих мер нужно в полной мере учитывать макроэкономические и политические условия в каждой стране. Для обеспечения долгосрочной устойчивости необходимо ограничивать бюджетно-налоговые меры по срокам и предусматривать четкие стратегии прекращения их действия. Такой подход устраняет риск принятия бессрочных бюджетных обязательств, которые в будущем могут ограничивать бюджетные возможности либо доводить государственный долг до неприемлемых уровней.
Снижение налогов на товары первой необходимости, включая пищевые продукты, может стать подспорьем для домохозяйств, страдающих от роста стоимости жизни. Однако нужно взвешенно подходить к введению таких мер с учетом необходимости обеспечения устойчивых государственных доходов, особенно в странах с ограниченным бюджетным потенциалом. Чтобы освобождение от налогов приносило желаемый результат, правительства должны следить за тем, действительно ли эта мера улучшает положение потребителей.
Укрепление систем социальной защиты в условиях инфляции
Системы социальной защиты, предусматривающие предоставление пособий в денежной или неденежной форме, служат незаменимым инструментом смягчения воздействия кризиса продовольственных цен на домохозяйства с низким уровнем дохода. Однако в условиях высокой инфляции ценность таких пособий может снижаться. Поэтому при разработке программ необходимо тщательно выверять их так, чтобы они помогали смягчать воздействие инфляции, и разрабатывать гибкие механизмы корректировки суммы пособий и предотвращения роста цен.
Эффективная социальная защита требует не только достаточного финансирования, но и надежных систем планирования и оказания услуг. Механизмы определения бенефициаров должны быть прозрачными и оперативными, а мероприятия должны дополнять собой общие стратегии по обеспечению продовольственной безопасности и питания. При таком подходе в периоды высоких цен на продовольствие социальная защита может служить как средством оказания помощи, так и стабилизирующим фактором.
Усиление координации кредитной-денежной и налогово-бюджетной политики
Исключительно важную роль в решении проблемы продовольственной инфляции играет макроэкономическая стабильность. Для стабилизации инфляционных ожиданий и внутренних рынков, включая агропродовольственные системы, необходимо дополнять реалистичную и прозрачную денежно-кредитную политику продуманной налогово-бюджетной политикой. Скоординированные меры помогают предотвращать масштабную девальвацию валют, смягчать нестабильность финансовых систем и укреплять доверие инвесторов.
Повышение эффективности структурных и торговых мер политики
Краткосрочные ценовые меры, такие как контроль над ценами или субсидии, способны временно облегчить положение, но часто дестабилизируют рынки и оказываются неэффективными в долгосрочной перспективе. Правительствам следует отказаться от таких мер в пользу стабильной, скоординированной и прозрачной стратегии регулирования долгосрочных тенденций в движении цен на продовольствие. В частности, необходимо наращивать запасы продовольствия, повышать прозрачность рынков и вкладывать средства в торговую инфраструктуру.
Экспортные ограничения могут ослаблять давление на внутренние цены в краткосрочной перспективе, но часто приводят к сбоям в функционировании мировых рынков и снижают эффективность долгосрочных стимулов для производителей. Чтобы минимизировать непредвиденные последствия, директивные органы должны согласовывать торговые меры с более масштабными целями в области продовольственной безопасности и регулирования рисков.
Поддержание стратегических запасов продовольствия позволяет смягчать воздействие нарушений в снабжении и стабилизировать цены, но такие механизмы нужно тщательно продумывать. Директивным органам следует соизмерять цели в области продовольственной безопасности и питания с потенциальными бюджетными и рыночными рисками. Интеграция мер по поддержанию запасов продовольствия в общую систему регулирования рисков позволяет повысить их эффективность и смягчить непредвиденные последствия.
Повышение невосприимчивости к внешним воздействиям с помощью рыночной информации и инвестиций
Для предотвращения дезорганизации рынков и обеспечения стабильности цен необходимо совершенствовать системы информационного обеспечения рынков сельскохозяйственной продукции (МИС). Прозрачные, достоверные и своевременные данные помогают сокращать масштабы спекуляции, поддерживать поставки продукции мелких производителей на рынки и повышать эффективность рынков в целом. В непрерывно усложняющихся глобальных агропродовольственных системах важнейшим инструментом обеспечения невосприимчивости к внешним воздействиям могут быть модернизированные МИС.
Помимо информационных систем для обеспечения невосприимчивости к внешним воздействиям в долгосрочной перспективе необходимы устойчивые инвестиции в средства повышения продуктивности сельского хозяйства, инфраструктуру и инновации. Особенно важны инвестиции в научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, системы хранения и транспортную инфраструктуру, которые помогают сокращать потери продовольствия, улучшать функционирование товаропроводящих цепочек и смягчать будущие скачки цен на продовольствие. Такие усилия закладывают почву для перехода к более инклюзивным и устойчивым агропродовольственным системам.
Закономерности, политика и стратегии: анализ траектории развития
Рост мировых цен оказывает сходное влияние на страны, но в каждой стране прослеживаются свои особенности воздействия продовольственной инфляции на показатели продовольственной безопасности. В период с 2015 по 2023 год внутренняя продовольственная инфляция и уровень продовольственной безопасности в разных странах варьировались в широких пределах, и анализ этой динамики позволяет сделать важные выводы о значении мер реагирования на уровне национальной политики. Столь разнородная картина дает ценную возможность понять, какие меры действительно смягчают потрясения, вызванные ростом продовольственных цен, и обеспечивают продовольственную безопасность. Оценка 153 стран показывает, что даже в странах, где уровень отсутствия продовольственной безопасности изначально был сопоставимым, показатели различались: в одних странах ситуация оставалась стабильной или улучшалась, а в других проблема отсутствия продовольственной безопасности усугубилась.
Углубленный обзор более чем 10 000 документов и 35 отдельных инструментов политики позволил выявить существенные расхождения в том, какие меры политики страны принимали в зависимости от траектории изменений положения в области продовольственной безопасности. Сделанные выводы указывают на важность адаптации стратегий к конкретным условиям: мероприятия, которые дают положительные результаты в одном контексте, могут быть не столь эффективными или даже контрпродуктивными в другом. Признание таких различий, обусловленных контекстом, и адаптация к ним важны для разработки таких мер реагирования, которые покажут свою эффективность как в краткосрочной перспективе, так и на протяжении длительного времени.
Страны с уровнем отсутствия продовольственной безопасности ниже среднего и с высоким уровнем отсутствия продовольственной безопасности, как правило, чаще вводят меры по контролю над ценами и субсидированию сельскохозяйственного производства. Наблюдения в разбивке по странам и годам показали, что ценовой контроль вводили более 25 процентов стран с уровнем отсутствия продовольственной безопасности ниже среднего и до 30 процентов стран с высоким уровнем отсутствия продовольственной безопасности – оба показателя были значительно выше, чем в странах с более стабильными показателями продовольственной безопасности. В таких странах также значительно чаще использовались субсидии производителям. Например, такие субсидии ввели почти 37,2 процента стран с высоким уровнем отсутствия продовольственной безопасности, которые при умеренной инфляции столкнулись с ухудшением положения в области продовольственной безопасности. Следует отметить, что страны с уровнем отсутствия продовольственной безопасности ниже среднего, где положение в области продовольственной безопасности улучшилось, несмотря на высокую инфляцию, также часто использовали субсидии (23,2 процента), что указывает на потенциальную эффективность целенаправленных мер поддержки производителей как средства смягчения инфляционного давления.
При этом страны с низким уровнем отсутствия продовольственной безопасности, где показатели были стабильными или улучшались, чаще действовали дальновидно и применяли комплекс инструментов торговой политики. Экспортные ограничения чаще всего вводили страны с низким исходным уровнем отсутствия продовольственной безопасности, особенно те, которым удавалось поддерживать или улучшать положение в области продовольственной безопасности. Чем выше был исходный уровень отсутствия продовольственной безопасности в странах, тем реже они вводили экспортные ограничения. Многие страны с высоким уровнем отсутствия продовольственной безопасности, где положение в области продовольственной безопасности ухудшалось при незначительной инфляции (37,2 процента), вводили ограничения на импорт. При этом страны с подобными характеристиками, где показатели продовольственной безопасности восстановились после снижения даже в условиях высокой инфляции, использовали ограничения на импорт гораздо реже (5,4 процента). Страны с уровнем отсутствия продовольственной безопасности ниже среднего, где положение в области продовольственной безопасности ухудшалось, прибегали к либерализации импортных тарифов гораздо чаще, чем страны, где положение улучшалось (38,9 и 4,2 процента соответственно), – такие данные указывают на то, что нескоординированная и запоздалая торговая политика способна свести на нет долгосрочные улучшения в сфере продовольственной безопасности.
Заключение
Недавний рост продовольственной инфляции вновь заставил задуматься о том, достаточно ли мировые агропродовольственные системы невосприимчивы к внешним воздействиям для выполнения задач 1 и 2 ЦУР 2 (ликвидация голода, отсутствия продовольственной безопасности и всех форм неполноценного питания к 2030 году). Несмотря на серьезность и беспрецедентный характер проблем, можно однозначно заключить, что в этот раз меры, принятые мировым сообществом, были более эффективными. Признаки сокращения масштабов голода и отсутствия продовольственной безопасности свидетельствуют о том, что глобальные усилия по восстановлению после кризисов последнего времени оказали положительное воздействие. Однако расхождения в региональной динамике показывают, что страны, как и ранее, сталкиваются с разными проблемами и имеют в своем распоряжении различные инструменты политики.
По сравнению с предыдущими кризисами, такими как резкое повышение цен на продовольствие в 2007–2008 годах, глобальные меры реагирования в период с 2021 по 2023 год были более скоординированными, взвешенными и обоснованными. Правительства воздерживались от повсеместных запретов на экспорт и реализовали более адресные, ограниченные по срокам меры, которые помогали поддерживать торговлю сельскохозяйственной продукцией и функционирование рынков. Такие инициативы, как Система информационного обеспечения рынков сельскохозяйственной продукции (АМИС), способствовали повышению прозрачности, снижению масштабов спекуляции и принятию более рациональных решений в сфере политики. Страны, где действовали эффективные институты и системы социальной защиты, смогли отреагировать на потрясения и защитить уязвимые группы населения быстрее и эффективнее остальных. Инфляция легла тяжелым бременем на домохозяйства, особенно на беднейшие из них, и все же меры по совершенствованию политики и модернизации институциональных механизмов помогли смягчить самые острые проблемы.
